– А почему тебя в одиночку-то замкнули? – удивился Сорока. В его понимание не укладывался факт того, как с посредником в сбыте шкурок могли так жестоко поступить.
– Да ты знаешь… – Белка ковырнул пальцем в носу. – Я одного милиционера замочил. Нечаянно.
– Как это? – опешил Сорока.
– Как, как… – рассматривая находку, пробормотал сокамерник. – В глаз. Обоих.
Ферапонтов похлопал глазами.
– Как… обоих? Ты же сказал – одного?..
– Нечаянно одного. А второго специально.
Спасибо тюремщикам. Определили. Уж лучше туда, где пятьдесят и каждую минуту кто-нибудь усаживается на парашу.
– Облаву устроили, суки, – продолжал пояснять Белка. – А у меня в карабине два патрона оставалось. Сначала пугнуть хотел, да низко взял. Раз так, думаю, чего последнему патрону зря пропадать? Двоих положил, а их семеро оказалось. – Улыбнувшись улыбкой, которая ранее казалась Сороке добродушной, выдал: – Мне бы еще пять патронов. Всего пять… У тебя курить есть?
Ферапонтов сообщил, что нет. Тогда Белка разрешающе кивнул на лежащую на полу пачку. Закурив, Сорока не успокоился. Менты втюхали его в «хату» с каким-то психом, и в любой момент можно ожидать, что псих вдруг что-нибудь вспомнит – скорее всего, что виновником его задержания был именно Сорока, вытащит из-за щеки обломок лезвия и полоснет его по запястью. Пока конвой сообразит в чем дело, кровь из него выйдет, как молоко из опрокинувшегося пакета.
– А тебя-то за что?
– Да, так… – отмахнулся Сорока. Ему вдруг пришло в голову, что ворон ворону глаз не выклюет. И он поведал собрату по борьбе с законом историю с двумя милиционерами. Не забыл упомянуть и о ловкости, проявленной в деле усадки в тюрьму заместителя транспортного прокурора.
Белка довольно ощерился.
– Моего бы следователя кто-нибудь сюда усадил…
Он хотел помечтать еще о чем-то, но на двери камеры загрохотали запоры.
– Ферапонтов, на выход, – заявил какой-то майор-«зеленорубашечник», рассматривая вставших вдоль короткой стены арестантов.
Заложив руки за спину, Сорока побрел туда, куда велел «вертухай», – вдоль коридора.
– Стоять.
Он остановился.
– Лицом к стене.
Он выполнил.
Скосив взгляд, Сорока заметил, как офицер открывает какую-то камеру. Понятно, его переселяют. Не успел Ферапонтов облегченно вздохнуть и приготовиться к привычному в общих камерах запаху нечистот, пота и курева, как настроение снова сменилось. «Хата», в которую его втолкнули, была пуста.
– Читай. – Ему втолкнули в руку туго свернутую бумажку.
Мгновенно сообразив, в чем дело, приближенный Локомотива быстро развернул листок.
«Сорока, Л. волнуется. Отпиши, кто тебя зачалил и на что разводят. Не говори лишнего, и все будет нормально. «Спартак» – «Уралан» – 2:0».