Он ничего не ответил. В нем нарастал страх. Примитивное, первобытное чувство, но Дюрелл ничего не мог поделать.
— А теперь вы мне расскажете, где моя любимая дочь.
— Таня?
— Таня — моя дочь. Я хочу вернуть её.
— Она опять на Луне.
Казалось, женщина изошла яростью. Дюрелл даже не увидел, чем она принялась его бить. В её плетке с двумя десятками острых, беспощадных, увечащих концов несомненно был металл. Его рубашка за считанные секунды изорвалась в клочья. Грудь и живот превратились в сплошную неимоверную рану. Сквозь свист плети и удары он слышал, как натужно дышит мадам Ханг. Ее лицо то приближалось, то отдалялось, затеняемое лампой. Дюрелл никогда не предполагал, что человек может так злобствовать.
Наконец она сделала передышку и, задыхаясь, спросила:
— Итак?
— Вам будет несложно с ней воссоединиться, — прошептал Дюрелл.
— Как? Говори, быстро!
— Просто оседлайте свою метлу и летите в небо.
Снова боль. К счастью он ненадолго потерял сознание. Потом, содрогаясь, пришел в себя. Его тело стало одним неимоверным страданием. Даже не будь ремней, он вряд ли смог бы двигаться. Если пытка продолжится, он умрет. Дюрелл немощно выругал мадам Ханг. И на это у него не осталось сил.
Мадам все ещё не уходила. Но Лотос зашевелилась. Дюрелл был непрочь узнать, остался ли у неё нож.
— Американский шпион, империалистический агент, я тебя спрашиваю в последний раз. Можешь мне не рассказывать, что моя бедная обманутая дочь вернулась на Луну. Я не расположена выслушивать твои западные шуточки. Мне совсем не смешно. Ты заставил глупую Лотос тебе поверить, и она заплатила за свое безрассудство. Но я не глупа. И не слаба. Ты меня понимаешь?
— Боюсь, что да, — спокойно ответил Дюрелл.
— Тогда скажи мне, где Таня. Последний раз спрашиваю.
— Не знаю, — вздохнул он.
— Хорошо.
Разговоры были окончены. Дюрелл пытался разглядеть что — нибудь за бьющим в глаза светом. Там ждала чудовищная тень, тень смерти, неизбежной и неумолимой. Убивая его, мадам будет испытывать наслаждение. Она может растянуть себе удовольствие, хотя он, изнывая от боли, робко надеялся, что конец наступит быстро.
Тени размывались и мерцали, слышался лязг жестяного абажура, появились дикие всполохи света и тени, сверкание невообразимых цветов. Раздался крик. Полился поток брани и китайских ругательств. Издавала их мадам Ханг, только ярость и страх сменили её привычное шипение на визг. Борьба продолжалась. Дюрелл попытался уклониться в сторону. Ему наступили на живот. Он опять стал вертеться и оказался лицом вниз, с руками, стянутыми у поясницы, и ногами, не сгибавшимися из-за ещё большего количества ремней. В ноздри попала пыль. Он ощутил запах тлена, запах смерти. Абажур опять заскрежетал. Ослепительная вспышка — и внезапная тьма.