Мне нужно найти его. Человека со странными глазами, который не боится меня.
Снег шел всю ночь. Густой, мягкий, бесшумный. Я лежал в палатке и слушал, как он засыпает долину, горы, весь мир… Он сгладит следы нашей возни в лагере, выровняет глубокие полосы, оставленные полозьями саней, прикроет палатку. Я чувствовал себя лежащим под белым, теплым одеялом. Звуки тонули в нем, стирались расстояния, и глубокий покой растекался по земле вместе с тишиной.
Один раз у меня в ногах завозился Волк, которого я привел в палатку вопреки всем правилам северной походной жизни. Он должен был спать снаружи, в норе, вырытой в снегу. Но в такую холодную ночь, когда обостряется чувство одиночества и опасности, мне особенно не хотелось оставаться одному. Стив уехал на рассвете, забрав с собой всю упряжку собак. Оставил только Волка, второй карабин и обещание вернуться завтра к вечеру. То есть уже сегодня…
Утро было немного сумрачным. В воздухе еще носились одинокие снежинки, но снегопад закончился. Я пустил Волка побегать, зарядил в фотоаппарат новую пленку и навел его на восток, туда, где голубел острый пик, окутанный тяжелыми облаками. Клык Дракона. Обледеневшая вершина, похожая на кристалл с несколькими глубокими разломами, темнеющими на холодных гранях…
Я сделал несколько снимков, когда вдруг услышал за спиной странный звук. Фырканье, отчетливое и громкое. Обернулся. И обомлел. Тигр стоял совсем рядом, видимый до последней полоски, и внимательно обнюхивал занесенное кострище. Не обращая на меня внимания, он осмотрел лыжи, сунул голову в палатку и снова звучно фыркнул. Я быстро взглянул в сторону карабина — движение неосознанное, но вполне оправданное. Ружье стояло у поленницы, слишком далеко, чтобы успеть до него дотянуться. Все давно забытые первобытные страхи, в которых я обвинял Стива, шевельнулись вдруг и в моей душе. Мирная обстановка лагеря, который всегда казался надежным убежищем, превратилась в нечто, напоминающее плохую декорацию, в тонкие картонные щиты, которые зверь мог опрокинуть одним ударом лапы.
Милая бесцеремонность, с какой он уронил в снег альпеншток, поразила меня больше, чем его рычание и следы на снегу. Вчера он был серебристым призраком, мудрым и благородным хозяином гор, во владения которого я попал случайно. Сегодня — явился ко мне домой и нахально пытается отгрызть кусок ремня, натянутого на один из углов палатки. Не знаю, что бы я сделал, если бы карабин оказался рядом. Надеюсь, выстрелил бы в воздух, и только.
Тигр наконец оставил в покое палатку и обернулся ко мне.