— У нас только один способ это узнать. — Лён взял Вольта под уздцы. — Через несколько часов тоннель закроют, а телепортироваться сквозь Элгар невозможно, так что если они скрываются где-то в порту, то в нашем распоряжении будет целая ночь на поиски.
Стражник благосклонно взирал на приближающихся путников, как доярка на возвращающихся с пастбища коров.
— Десять кладней, — лениво сообщил он, подкрепив слова широким зевком.
— Как это десять?! — опешил Ролар. — Нас четверо, по две монеты с каждого, получается восемь!
— Получается восемь, — флегматично подтвердил гном. — А платить надобно десять, потому как по две со всадников и отдельно за ввоз конины!
Вольт возмущенно фыркнул, а Повилика даже полезла кусаться, но привычный ко всему стражник метко стукнул ее по храпу кончиком копья, вынудив попятиться. Ролар, чья советничья душа не выдержала такого экономического произвола, ехидно поинтересовался о размере штрафа за придушенного гнома, но Лён остановил его властным взмахом ладони и сам полез в карман. На виду у стражника отсчитав десять кладней серебром и золотом, вампир неожиданно стряхнул часть монет на другую ладонь и протянул к гному обе руки.
— Это чтобы вам не пришлось утруждать себя дележом, — любезно пояснил он. — Как вы обычно и делаете: восемь вон в тот сундук с печатью гномьей кассы, а две в мешочек на вашем поясе. Кстати, как ваше имя, доблестный страж? Я непременно постараюсь замолвить за вас словечко перед вашим начальником, досточтимым Агором-э-Ноком, и, надеюсь, он по заслугам вознаградит ваш тяжкий труд на благо Элгара!
Похоже, официальная оплата за «тяжкий труд» производилась несколько иным, не столь эффективным и продуктивным способом. Гном, мигом растеряв всю важность, шарахнулся от денег, как дайн от искушающего его мракобеса, только что не осенив себя крестным знамением.
— Да что вы, уважаемые, какой из меня стражник?! Меня тут просто… э-э-э… копье попросили подержать, пока владелец в канцелярию сбегает! Так что езжайте себе, покуда он не вернулся, и пусть это останется только между нами!
— Договорились, — усмехнулся Лён, пряча деньги.
Что-что, а мастерами гномы были превосходными. Порой высеченные в стенах фигуры казались живыми и чудилось, будто идешь сквозь застывшее время. И стоит одним неосторожным словом спустить его, как курок взведенного арбалета, — и оно сорвется в стремительный полет, продолжив схваченные искусными резчиками движения: конь загарцует на задних ногах, с хрипом грызя удила, раздастся заунывный вой волчицы с тоскливыми человеческими глазами, а пущенный магом пульсар поднимется алым заревом над зубцами крепостной стены. Лён чуть не свалился с коня, пытаясь получше рассмотреть проступающий из толщи гранита женский силуэт с воздетыми руками и длинными развевающимися волосами, показавшийся ему странно знакомым. Но возвращаться и проверять не стал. Уж слишком это казалось невероятным.