* * *
Ветер раскачивал на столбе фонарь под жестяным колпаком, и жёлтое пятно света то и дело выхватывало из полутьмы угол дощатого забора.
За забором залаяла собака, услышав чьи-то шаги, двое человек, пройдя вдоль него, пересекли световое пятно, направились к продуктовой палатке поодаль.
— Привет, Любушка, пивца не осталось? — искательно спросил один, облокотясь на узкий прилавок перед оконцем.
— Откуда бы? Хватился на ночь глядя, — продавщица убирала с витрины перед стеклом какие-то банки, передвигала картонные ящики. — Закрылась я давно, зато тут торчу, что завтра хозяйство сдавать… Другая теперь хозяйничать будет, а я отмучилась с вами, слава богу, ханыги несчастные! Иди домой, жена ждёт сидит, а он всё-о пиво к ночи ищет.
— Да я так, вдруг осталась бутылочка. Веселее б стало до остановки топать…
— Ну и пошли, Вить, — позвал жаждущего его спутник. — Чего зря ля-ля разводить.
— Ладно, счастливо, Люба!
— Идите-идите… Ох, мужики! И без вас скушно, ну и с вами маета.
Продавщица обозрела оставляемое хозяйство и, переставив ещё поглубже одну из коробок, опустила навесную раму на оконце.
И в это время оттуда, где лаяла за забором собака, вышел ещё один человек.
Сгорбившись, приволакивая ногу, он подошёл к палатке, постучал в стекло.
— Простите, мне бы пачку чая, если можно.
— Ну закрыто же, видите! — вознегодовала Люба из-за стекла. — Одним — пива, этому — чаю, что я вам, всю ночь дежурить буду? Да и нету его, один кофейный напиток… — И вдруг сжалилась, рассмотрев за стеклом лицо старика. — Будете брать? Мне ждать некогда.
— Нет-нет, я бы чаю… Извините.
Старик отошёл от палатки, на самом краю колеблющегося фонарного пятна остановился, сунув в рот сигарету, охлопал карманы — искал спички.
Рука с зажигалкой выдвинулась из темноты, огонёк вспыхнул после щелчка, погас на ветру, и зажигалка щёлкнула снова.
— Н-ну? — спросил поднёсший огня. — Будешь тут прикуривать или к себе позовёшь? Ловко ты нырнул, да теперь дошла коза до воза: хотим послушать, кто Шмеля прибрал!
Увидев, что за спиной говорившего темнела другая фигура, старик невольно обернулся к палатке: продавщица уже навешивала замок.
— Я… Да как вы меня поразнюхали? — Лицо старика передёргивалось от волнения, потом окаменело, и глаза расширились в ужасе. — Как прибрал? Кто? Я ничего не знаю, ребятки, обождите… И худо мне, сердце дрыгает.
— А кому хорошо? Только птичке-ласточке, пока зима не пришла… Ты не придуривайся, темнила, а шагай к месту, где занорился, пока прямо тут не оставили. Ну!
С противным повизгиванием качался фонарь на столбе, светилась запертая палатка. Не очень далеко раздался низкий сигнал электрички.