Осипов распоряжался спокойно, уверенно, тем более что от Чалдонова пришло успокаивающее донесение: немецкие танки пока только передвинулись, а активных действий не начинают. Офицер связи принес от Доватора записку следующего содержания:
"Сынок!
Коробки сожгу. Если в 8.00 не будешь там, где надо, ты мне больше не нужен.
О т е ц".
Показав записку Абашкину, Осипов сказал:
- Сердится на меня... А я, может, злее их...
Записка Доватора подействовала на Осипова самым благоприятным образом. Никакие угрозы не могли бы пробудить в нем чувства такой ответственности, как одно-единственное слово: "Сынок".
Легонько взял Абашкина за плечи, и пошли они рядом, казалось, оба успокоенные и примиренные.
Майор не знал, что Абашкин только что предупредил командиров подразделений: в отношении пленных следует руководствоваться приказом Доватора, с которым ознакомил его начальник штаба, а не последним распоряжением командира полка...
Серое утро, туманное и холодное. Часы майора Осипова показывают точное московское время. Взглянув на святящийся циферблат, Антон Петрович представляет себе, как на кремлевских курантах дрогнула минутная стрелка, спустилась вниз и замерла на цифре четыре.
"Наверное, сейчас в Москве и Спасская башня, - думал Осипов, - и древние зубчатые стены, и многоэтажные здания - весь огромный город окутан седым туманом, так же как и оставшаяся позади опушка леса, где коноводы держат в поводу лошадей, как и колхозное поле, нарытое снарядами, и цепи движущихся вперед бойцов с винтовками наперевес..."
Под ногами шуршит мокрая от росы, спутанная, повалившаяся, перезрелая рожь. Каски настороженно поворачиваются влево. Там во всю мощь заработала машина боя. Пулеметы станковые и ручные взревели буйным хором. Осипов дергает Абашкина за рукав. Остановились.
- Вот это так заиграли!.. - неожиданно сказал кто-то.
Осипов повернул голову и увидел трубача, нервно поправлявшего за спиной свой нехитрый инструмент. Он шел вместе с адъютантом Осипова и помощником начальника штаба.
- Трегубов, ко мне! - позвал Осипов трубача. - Ты, браток, все равно без дела... Галоп тут играть нельзя. Вернись назад, к коноводам. Садись на своего гнедка и - на галопе к Чалдонову, туда, где стреляют. Узнаешь обстановку - и обратно сюда. Понял?
- Понял, товарищ майор! - Трегубов повторил приказание, повернулся, придерживая болтавшуюся за спиной трубу, и рысцой побежал к лесу.
- Промолчи Трегубов - глядишь, и не заметили бы... - глядя ему вслед, проговорил, улыбнувшись, Абашкин.
Снова двинулись вперед, вслед за эскадронами.