Свернув с дороги, всадники почти сразу потеряли из виду замеченные ими огоньки, теперь скрывшиеся, очевидно, за деревьями. К счастью, почуяв приближение незнакомых людей, впереди залаяли собаки, и это помогло держать нужное направление. Минут через пять огни показались снова, на этот раз совсем близко, и вскоре путники различили перед собою темные очертанья нескольких изб, разбросавшихся по косогору, у опушки леса. Подъехав к ближайшей из них, Макар слез с коня и, нащупав ворота, застучал в них рукоятью плети.
Прошло немало времени, прежде чем в глубине двора скрипнула дверь, послышались неторопливые, шаркающие шаги и старческий голос за воротами произнес:
– Кто здеся стукотит? Коли добрый человек, назовись, а коли нечистая сила – сгинь: наше место свято!
– Во имя Отца и Сына и Святого Духа! – ответил Макар. – Отвори, дедушка, не опасайся: мы люди смирные и худа никому не сделаем.
– А кто такие и отколе?
– Путники мы, едем с далека, с Москвы. Да, вишь, конь у нас охромел, до города едва ли дойдет. Пусти заночевать, сделай божескую милость, а внакладе ужо не останешься!
– А сколько вас?
– Трое. Боярин да двое слуг.
– Боярин?! Где же боярину у нас ночевать-то? Изба тесна, живем бедно. Он нашего духу нипочем не выдюжит!
– А нет ли тут избы получше?
– Все наши хоромины одинаковы: какую хошь нищий сумой прикроет. А вам бы лучше попроситься в господскую усадьбу.
– В усадьбу, говоришь? А где она, та усадьба?
Тут недалече, и полверсты не будет. Вон, гляди вправо: видишь, огонь горит? – Энто она самая и есть.
– Ага, вижу! Это что же – поместье либо чья вотчина'?
– Была тут завсегда вотчина господ Кашаевых, тако и деревня наша, по старым хозяевам, досе зовется Кашаевкой. Но только Кашаевы все перевелись, и ноне правит нами сын боярский Софонов, Михаила Андреич. Господин добрый и гостей любит. Прямо до его и ступайте, там места на всех достанет.
– Ну, спаси тя Христос, старик! Оставайся с Богом.
– Бог для всех. Счастливо и вам!
Во дворе усадьбы, перед одним из боковых строений, где, видимо, помещались дворовые люди, веселым полымем вихрился костер, вокруг которого сидели на корточках несколько ребятишек, молча наблюдая, как бородатый мужик, в рубахе-распояске, пристраивал над огнем вертел со вздетой на него крупной птицей. При свете пламени, которое освещало двор до самых дальних закоулков, путники, без всякой помехи въехавшие в отворенные настежь ворота, увидели справа и слева от себя несколько низких хозяйственных построек и навесов, и в глубине двора – старый бревенчатый дом в три сруба, с широким, крытым тесовой крышей крыльцом, с которого сбегали на землю пять-шесть покривившихся ступеней.