Утирая рукавом выступившие на глазах слезы, Карач-мурза достал из кармана золотую пайцзу и бросил ее на стол перед князем Михайлой.
– Не сумневайся, князь, – сказал он, не без труда придавая своему лицу обычное невозмутимое выражение, – я настоящий посол, хотя и мало похож на татарина, а потому буйство твое тебе в вину не ставлю. Но думаю, что разговор наш можно на этом закончить. Завтра ты поцелуешь крест князю Дмитрею Ивановичу и после того можешь ехать в Тверь. Я доведу великому хану, что ты волю его исполнил, и он пришлет тебе ярлык на тверское княжение.
И тогды князь великий Дмитрей Иванович да Алексей митрополит попускаша князя великого Михаила Александровича Тферьского и бояр его восвояси. Князь же Михаиле осерчаша вельми и о том негодоваше, что ему учинили на Москве, и положил то в обиду и про то имеаше розмирие к великому князю, наипаче же на митрополита жаловашеся, – к нему же веру имел паче всех, яко по истине святителю.
Троицкая летопись
Спустя день в соборной церкви Успения Пресвятой Богородицы, после торжественного молебна, князь Михаила Тверской целовал крест Дмитрию Ивановичу, великому князю Московскому и всея Руси.
По повелению Дмитрия обряд был проведен с великою пышностью, в присутствии всей московской знати и тех удельных князей, которые в ту пору находились в Москве. Впрочем, их было немного: кроме Владимира Андреевича Серпуховского, только Константин Иванович Оболенский, с сыновьями Иваном и Андреем, Федор Романович Белозерский да Федор Михайлович Моложский – статный белокурый юноша, ровесник и друг князя Дмитрия.
Зато боярство московское было почти в полном составе. Тут находились все четыре брата митрополита Алексея – Феофан, Федор, Матвей и Александр Плещеи; Кобылиных было пятеро: кроме Гавши и Кошки, еще Семен Жеребец, Александр Елка и Василий Вантей; был и московский тысяцкий, престарелый боярин Василий Васильевич Вельяминов, с сыновьями Иваном и Микулой, и брат его – окольничий и воевода Тимофей Васильевич.
В ладанном тумане собора боярские ферезеи сверкали золотом и самоцветами, в отблесках свечей палево искрились низанные жемчугом воротники; чтобы не ударить лицом в грязь перед другими, – каждый приоделся сегодня в самое лучшее, но всех затмили богатством своих одеяний братья Дмитрий, Иван и Владимир Всеволожские – сыновья Смоленского князя Всеволода Глебовича, приехавшие служить Московскому государю. Среди бояр и приближенных Дмитрия Ивановича не одни они были Рюриковичами: братья Иван Уда, Михаила Крюк да Иван Собака принадлежали к роду князей Фоминских.