И если думал, что мог ослабить эту связь, пытаясь привязать Камелию к себе, то ошибался.
– Я не прошу тебя уехать, Камелия, – сказал он, поглаживая ее волосы. – Но и ты должна понять, что я не могу остаться здесь. У меня есть работа, родные и жизнь, которую я создал себе в Англии и Шотландии. Я не могу оставить все это, чтобы жить в африканской глуши. Это твой мир и твоя жизнь, а не моя.
Камелия проглотила ком в горле, сильнее прижимаясь к нему.
– Я понимаю.
Саймон недоверчиво посмотрел на нее.
– Понимаешь?
Она кивнула.
– Мне нужно идти, – прошептала она.
– Останься со мной, Камелия, – нежно настаивал Саймон. Он не хотел, чтобы она уходила. Ни сейчас, ни когда– либо. – Ненадолго.
Камелия покачала головой. Она не могла остаться с ним ни минуты дольше. Ее сердце медленно разрывалось пополам, и она не думала, что сможет вынести это.
– Позволь мне уйти, Саймон. – Камелия попыталась встать, но он не шелохнулся. – Пожалуйста.
У него не было выбора. Он откатился в сторону, нашел брюки и повернулся к ней спиной, давая ей время одеться.
Камелия торопливо возилась с крючками корсета и завязками нижних юбок. Наконец одевшись, она пробралась к выходу из палатки.
Саймон повернулся, чтобы пожелать ей спокойной ночи.
Но она уже ушла, и только полог палатки шелестел ей вслед, да слабый аромат цитрусовых и цветущих лугов плыл в ночном африканском воздухе.
Все не так, как должно быть.
Зареб нахмурился, увидев, как Камелия выскочила из палатки Саймона с рассыпанными по спине волосами, сжимая жакет, наброшенный на кое-как застегнутую блузку. Хотя было слишком темно, чтобы разглядеть ее лицо, Зареб безошибочно ощутил исходящее от Камелии отчаяние.
Это неправильно.
Он стареет, решил Зареб, чувствуя охватившие его гнев и досаду. Только старостью объясняется, что он заранее не почувствовал боль, которую Кент причинил его обожаемой Тише. Он не ожидал, что его дар ослабнет с возрастом, и никогда полностью не понимал свои возможности. Мать предупреждала его, что способности могут ослабевать и усиливаться в зависимости от того, что с ним происходит. Именно по этой причине Зареб решил не жениться. Бесчисленные требования жены и детей иссушили бы его силу и затуманили внутренний взор. И хотя порой дар предвидения становился проклятием, бывали и другие времена, когда он приносил неописуемое удовольствие. У Зареба было ощущение, что он сильнее связан с силами неба и земли, чем самые могущественные колдуны.
Но какой смысл в этих способностях, сердито задумался Зареб, если он не сумел предотвратить страдания самого дорогого ему человека?