— Понравились. — Согласился я. — И я им, кажется, тоже.
— Не сомневаюсь. — Насмешливо сказал он. — И как ты теперь собираешься с ними воевать?
— Поживем — увидим. — Я пожал плечами. — Все равно, все происходит само собой. По крайней мере, пока все было именно так. Какая разница: чего мне хочется, а чего — нет?
До сих пор это не имело никакого значения… В общем, я не думаю, что моя симпатия к этим существам окажется сильнее нашей с ними судьбы. Так не бывает.
— Да, ты прав, Владыка. — Задумчиво согласился Джинн. — Только будь осторожен, если снова захочешь увидеть их во сне. Предположим, ты прав, и они пока понятия не имеют, кто ты такой. Но они ведь могут и догадаться.
Если бы им удалось убить тебя, или, на худой конец, сделать своим пленником… Да, для них это шанс, о котором они и мечтать не смели! Не думаю, что эти существа так уж беспомощны. Не забывай: они все-таки боги.
Кто знает, на что способны боги, накануне своей гибели!
Я вежливо покивал и демонстративно укутался одеялом до бровей: спать я совсем не хотел, но мне требовалось немного помолчать, подумать, и вообще, побыть одному — насколько это возможно, когда неподалеку от тебя забылось беспокойным сном все человечество… У меня был хороший повод для размышлений: я успел порыться в сумке и обнаружить, что двухтомная «Энциклопедия мифов» больше не будет отягощать моего дромадера. Книги исчезли — ну да, все правильно, мне же приснилось, что я оставил их Афине… «Ничего себе!» — Растерянно подумал я. Никаких более умных мыслей в моей бедной голове не обнаруживалось. Примитивное, но бесспорное доказательство реальности моего визита к товарищам по несчастью оказало на меня совершенно сокрушительное воздействие. Я неподвижно лежал под теплым одеялом возле угасающего костра, тупо уставившись на ленивые судороги умирающего огня, и пытался хотя бы смириться с происходящим. Получалось не очень-то, если честно…
Утром мне пришлось торжественно показать себя, любимого, войску.
Вообще-то, ребята успокоились еще ночью, в тот момент, когда я открыл глаза, но мои военачальники в один голос заявили, что в таком случае лучше перегнуть палку. Никаких чудес я на сей раз не совершал: от меня ничего и не требовалось, Джинн сам все устроил. Он организовал какой-то замечательный смерчик — темный, теплый и донельзя деловитый — который осторожно подхватил меня, немного покружил и ласково увлек за собой.
Несколько часов я довольно беспомощно болтался между землей и небом, с изумлением созерцая собственную армию. До сих пор я только теоретически знал, что за нами следует чуть ли не все человечество, теперь я своими глазами увидел, как их много. Отсюда, сверху, эти люди казались мне совершенно одинаковыми, хотя, разумеется, были здесь мужчины и женщины, черные и белые, подростки и старики, одетые по последней уличной моде и в совершенно идиотские тряпки, смутно знакомые мне по историческим кинофильмам. Но я чувствовал, что эти, такие разные, человеческие существа уже стали одним целым, они даже дышали в едином ритме: я слышал, как мощный общий вдох сменяется таким же мощным выдохом, словно дышали не разные люди, а одно-единственное, неописуемо огромное чудовище, такое ужасное, что никто так и не решился сложить о нем сказку… А ведь я не прикладывал никаких усилий, чтобы сплотить эту армию — признаться, я ими вообще не занимался, просто ехал куда-то на север, увлекая их за собой, навстречу нашей общей судьбе… И все они завороженно пялились на меня — вот что было по настоящему ужасно! На миллионах лиц застыло какое-то идиотское блаженное восхищение, которое показалось мне отвратительным. Меньше всего на свете я был готов к всенародному обожанию!