— Поживем — увидим! — Торжественно заявил я. — А теперь вопрос на засыпку: кто из вас разбирается в авиации? — Ребята озадаченно захлопали глазами. — Отлично, я тоже не разбираюсь! Еще один вопрос: кто из вас знает, что такое воздушный бой? Можете не отвечать, и так догадываюсь, что никто. И последний вопрос, господа: кто из вас когда-нибудь командовал по-настоящему большим войском?
— Я. — Гордо сказал Мухаммед. Остальные покосились на него с заметным уважением.
— Ну да, конечно… — Вздохнул я. — Сколько сотен человек было в твоей армии? Впрочем, это неважно. Сейчас нам предстоит иметь дело с миллионами… или даже миллиардами.
— Если за нами действительно следует все человечество, «миллиарды» — это не преувеличение. — Озабоченно кивнул Анатоль.
— Если верить моему работодателю, за нами действительно следует все человечество… или почти все. — Вздохнул я. — А нас с вами чертовски мало, ребята, и мы совершенно некомпетентны. До сих пор мне казалось, что это — не проблема.
Но теперь у меня есть все основания полагать, что на днях нам прийдется принять настоящий воздушный бой.
Ничего страшного, конечно: ну уложат эти бедняги Олимпийцы несколько сотен наших спутников, или даже несколько тысяч… если оперировать только цифрами — невелика потеря! Но мне почему-то становится противно от мысли, что нам будет нечего им противопоставить. Стоять, задрав головы к небу, и смотреть, как нас убивают — это недостойно.
— А твое могущество? — Оптимистически спросил Анатоль. — Если уж ты с Сетхом справился…
— Мало ли, с кем я справился! — Я пожал плечами. — Нет никаких гарантий, что у меня снова получится. Мои чудеса — штука непредсказуемая. Вдруг в день битвы у меня будет лирическое настроение — и что вы тогда станете делать? Подавать мне карандаши, чтобы я подробно описывал свои впечатления?
Подбирать подходящие метафоры? Да уж…
— Я всегда готов помочь тебе в твоих занятиях, Али. — Совершенно серьезно заявил Мухаммед. — Если тебе понадобится, чтобы я подал тебе карандаш, я это сделаю!
— Спасибо, конечно… Но сейчас меня волнует другое. — Примирительно сказал я. — Я чертовски боюсь, что под моим чутким руководством наши соратники смогут разве что еще раз умереть. Возможно, на этот раз они умрут весело и без сожалений, и оставшиеся в живых будут вынуждены спешно сложить десяток хвалебных од на их память. А толку-то!
— И что ты предлагаешь, Али? — Спросил Мухаммед. Мне понравился его деловой тон.
Одно удовольствие иметь дело с этим дядей — по крайней мере, пока он не хватается за свой коврик для намаза!