— Ты не любишь женщин, Владыка? — Понимающе улыбнулся Джинн. — Так и скажи. Не хочешь гурий — я могу привести к тебе прекрасных юношей.
— Ну да, прекрасных юношей, склонных к мужеложеству, героев знаменитой загадки Сфинкса! Заодно, проверим на практике, насколько соответствовал истине ответ, за который мне пришлось заплатить жизнью! — Фыркнул я. — Расслабься, душа моя. Ничего не надо. Мужчин я люблю еще меньше, чем женщин! Во всяком случае, когда обнаруживаю их под своим одеялом.
— А может быть ты предпочитаешь Джиннов? — Встревоженно спросил он. И тут же расслабился:
— Впрочем, я могу призвать кого-нибудь из своих родичей: среди них встречаются весьма любвеобильные…
— Не надо. — Твердо сказал я. — Не надо ни Джиннов, ни домашних животных, ни птиц, ни насекомых — никого!
— Извини, Владыка. — Виновато сказал Джинн. — Я не знал, что ты уже настолько близок к совершенству…
— Я к нему не просто близок, я оно и есть! — Расхохотался я.
— «Оно»? — Удивленно переспросил Джинн.
— «Оно». — Подтвердил я. — В смысле — совершенство… Знаешь, мне бы хотелось, чтобы этой ночью ты поработал не сутенером, а охранником. Вдруг эта соленая индейская леди решит снова заключить меня в свои объятия.
Сколько бы там жизней не было у меня в запасе, но умирать каждую ночь — так мы не договаривались! А если она доберется до Мухаммеда, будет еще хуже.
Выбраться из одной могилы и сразу угодить в другую — это как-то чересчур! К тому же он еще не успел насладиться всеми нехитрыми радостями бытия…
— Я буду охранять твой дом. — Серьезно кивнул Джинн. — Прошлой ночью я растерялся, поскольку никогда прежде не встречал тварей вроде твоей гостьи.
Но сегодня я буду начеку.
— Вот и славно. — Улыбнулся я. — Тогда спокойной ночи. У меня глаза слипаются.
Кто бы мог подумать: мир, в котором я родился, катился ко всем чертям, а я — будущий «идейный вдохновитель» конца времен! — спал, как младенец. Без прекрасных гурий и прочих излишеств в таком роде, зато и без кошмарных снов — скорее наоборот. Мои сновидения были сладкими и ни к чему не обязывающими. Думаю, у меня даже хватило наглости улыбаться во сне, с меня станется! К счастью, за мной никто не подсматривал, даже Джинн, который озабоченно слонялся по садовым дорожкам — для полного сходства с ночным сторожем ему не хватало только тулупа и двустволки! — так что неуместное выражение моей физиономии осталось маленьким секретом, принадлежащим только мне самому и всеведущему Небу над головой, которому, впрочем, все по фигу…
Утром за завтраком Мухаммед выглядел неважно. Я косился на него с некоторым злорадством, как убежденный трезвенник взирает на ближнего, изнемогающего от зверского похмелья. Впрочем, сегодня пророк внимательно выслушал мой деловой бред, посвященный организации грядущего апокалипсиса.