В Дебро и вправду кипела загадочная суматоха. На башнях поочередно взметывались какие-то вымпела, бывшие на месте (то есть там, в замке) наверняка не вымпелами, а громадными стягами, выполненными в режущих глаз розовых и ядовито-зеленых тонах. Детишки у пруда, тоже заметив перемены в облике родного града, уже летели через луга обратно к воротам в городских укреплениях. Зубчатая стена преображалась буквально на глазах, покрываясь развевающимися поверху ленточками стягов и знамен. Среди полей теперь красовалась этакая картинка со средневекового гобелена – празднично разукрашенный замок времен трубадуров.
– Барон готовится к торжественной встрече, – сказал оборотень. – Только вот с кем?
ГЛАВА ПЯТАЯ
Бедная, бедная Лиза…
Серега вместе с оборотнем уже, наверное, битых два часа пялились на разукрашенный флажками замок. Никаких действий там больше не происходило, только стадо коров медленно дрейфовало по полям вокруг городских стен и следом за ним перемещался небольшой бивуак с подпасками и пастухом. И все.
Скучно и жарко было до невыносимости. Оборотень зашел за соседний кустик. И застрял там, весело посвистывая. И вот тогда-то все и началось…
Весь мир вокруг Сереги – по бокам лес, спереди панорама околодебровской долины – чуть сместился. И чуть дрогнул. Лес и долина подернулись дымкой, переползли в черно-белый спектр. Знакомо так зазудело в носу…
Опять что-то? Опять двадцать пять… Собственно. он уже настолько успел привыкнуть ко всякого рода перемещениям и переносам – что во временах, что в пространствах, а то и вовсе по мирам, – что и удивления-то никакого не ощутил. Со мною что-то происходит, ко мне… нет, вот это не из этой оперы. Мощные объятия сгустившегося вдруг воздуха сдавили тело, было полное ощущение того, что он попался в захват туго выкручиваемой кем-то невидимым простыни… сама простыня, кстати сказать, тоже была абсолютно невидимой. Уплотнение воздуха? До ненормальных пределов, на одном отдельно взятом участке, и почему-то именно на том самом, где он стоял… Попытался было подергаться, разинуть рот и обнаружил, что не может двинуть ни одним суставом, не может даже закричать, позвать на помощь. Оборотень все так же беззаботно насвистывал в кустах буквально метрах в двух от него, рукой подать… ну хоть бы наконец вышел оттуда, взмолился про себя Серега. Хоть бы окликнул, что ли, глядишь, и заподозрил бы чего, когда в ответ – ни гугу…
Мир вокруг него снова сместился, снова студнеобразно задрожал, возвращаясь из своего нынешнего черно-белого состояния в прежнюю цветовую гамму. Затем цвета налились сочностью и густотой, затрепетали ядовитыми оттенками неоновой рекламы. Одновременно сгустившийся вокруг него воздух начал ощутимо нагреваться и продолжал при этом тряско дрожать, напоминая горячее марево, какое бывает только над костром, прямо над самими языками пламени…