– Думаю, о машине позаботятся в милиции, – попробовала я ее утешить. – Отгонят на стоянку.
– Ключей-то нет. – Она вздохнула и, словно извиняясь, добавила: – Машина совсем новая, Саша так радовался… – В этом месте слезы полились сплошным потоком.
Я не знала, что ответить, обняла ее за плечи, и некоторое время мы сидели молча. Потом, оставив Варю в машине, я сходила в отделение. Операция еще не закончилась. Мы ждали часа два. Бродили между корпусов, без конца курили и пялились на окна, пытаясь определить, где находится операционная. Варя больше не плакала, на смену ужасу явилось томительное ожидание, когда человек уже готов ко всему, лишь бы это произошло скорее.
Мы с Варей сидели на скамейке, когда в аллее появилась Нина. Шла она, склонив голову и сунув руки в карманы халата. Увидев ее, я замерла, а Варя тоненько взвизгнула.
– Что? – спросила я. – Умер?
– Обижаешь, – устало ответила Нина, садясь рядом. – Жив. Операция прошла успешно. И он молодец, держится.
– Все хорошо, да? – недоверчиво прошептала Варвара.
– Хорошо будет, когда поставим на ноги. А пока состояние удовлетворительное. Не будет сюрпризов, значит, выкарабкается. Мужик он молодой, крепкий… выкарабкается.
Варвара продолжала смотреть на нее во все глаза и вроде бы не дышала, словно боясь спугнуть удачу, а я кивала, чувствуя, что могу упасть в обморок. В обморок я не упала, вздохнула, глядя на медленно плывущие облака, и сказала:
– Сумасшедший день.
Больницу мы покинули после одиннадцати. В сознание Саша не приходил, но его состояние особых опасений у врачей не вызывало.
Напряжение требовало выхода, мы обе нервно зевали, голову разламывало от боли, хотелось поскорее заснуть и ни о чем не думать. Я отвезла Варю к ее друзьям, и сама отправилась домой.
У подъезда стояла Сашкина машина. В настоящее время встречаться с ним совершенно не хотелось, и я тяжело вздохнула.
Сашка сидел в кухне и вид имел такой, точно первым узнал о начале третьей мировой войны.
– Где ты была?! – рявкнул он, поднимаясь.
– В больнице, – ответила я, прошла, плюхнулась на диван и закрыла глаза, потом жалобно попросила: – Если можешь, не ори, ладно?
– Я тебя два часа жду, впору на стенку кидаться… Как дела у этого парня? Выкарабкается?
– Откуда ты знаешь? – удивилась я.
– Слухами земля полнится. Это твой свидетель, да? Разумеется… я помню, менты их вызывали с девчонкой, забыл ее имя, они крутились возле дома Андрея в ту ночь. Пять лет назад заявили, что ничего не видели и не слышали, и вдруг… идиот несчастный твой Гаврилов. Ясно?
– Я ведь просила не орать, – устало напомнила я.