– С вечерины, посвященной учреждению премии имени Козьмы Пруткова, – ответил он с ироничной усмешкой. – Вручается за вклад в искусство.
– Хорошая была вечеринка?
– Угу. Черная икра, французское шампанское. И все сидят и жрут. Как свиньи у корыта. А рядом я – с диктофоном.
Орлов тихо засмеялся, но смех больно бултыхнул в затылке и висках, как вода в чугунном сосуде, и смех угас сам собой.
– И что с премией? – спросил Глеб, поморщившись. – Уже определился лидер?
– Угу.
– И кто он?
– Один психолог, написавший глубокое исследование, посвященное транснациональным корпорациям. И охота кому-то писать об этом дерьме.
– Говорят, что за транснациональными корпорациями будущее, – заметил Глеб.
– Точно, – кивнул Яша. – Я всегда утверждал, что будущее – за концлагерями, в которых люди сведены до уровня функций, ими выполняемых. Кстати, встретил там Вадика Комарова. Он теперь горбатится в журнале «Эго-номист». Если не врет, у них гонорар раза в два больше нашего.
– Вау! – утрированно отозвался Глеб. – А, собственно, чего ты хочешь? Они позиционируют себя как журнал для истеблишмента общества. Для самых продвинутых его слоев.
Яша Фендель угрюмо поморщился:
– Ой, вот только не надо. Меня сейчас стошнит. Какой, на фиг, «истеблишмент»? Очертили аудиторию, обозвали ее «истеблишментом» и показали рекламодателю, чтобы он знал, за что платит деньги.
Глеб тихо засмеялся.
– Ну, тебя и проняло, Яков Михалыч. А я думал, ты придешь возвышенным и просветленным. Все-таки пообщался с художниками.
– Художники! – брезгливо оттопырил губу Фендель. – Художник – это человек, который при слове «масло» вспоминает о холсте, а не о бутерброде. Вот брошу все и уйду в пиар, – мрачно пообещал Яша. – Там люди хоть деньги зарабатывают. Ладно, пойду.
– Ты куда сейчас?
– На презентацию новой коллекции Биккембергса. Опять придется жрать эту чертову икру и запивать шампанью.
– Мне бы твои проблемы.
– А мне бы твои. – Фендель прищурился. – Говорят, минувшей ночью ты оприходовал Алину Полях?
– Это еще вопрос, кто кого «оприходовал».
– И как там она?
Глеб нахмурился и вздохнул:
– Не помню.
Яша Фендель усмехнулся кривоватой усмешечкой бывалого «ходока».
– Жаль. Я бы не забыл. Ну, все, я ушел.
И он, ссутулившись, побрел к двери.
Едва за Фенделем закрылась дверь, как зазвонил телефон. Глеб нехотя снял трубку:
– Алле.
– Орлов, зайди ко мне! – прорычал из трубки вечно недовольный голос редактора Турука.
– А что случилось? – невозмутимо осведомился Глеб.
– Случилось то, что тебя вызывает к себе начальник. Я думаю, это достаточно веская причина, чтобы оторвать зад от кресла?