Стали разбираться с часами. Я пришёл в начале десятого вечера. Тот точный с недельным заводом хронометр за полчаса до моего прихода показывал 20.42 (фактически же было 20.32). Вскоре они ушли вперёд ещё на две минуты: в 21.53 они показывали 22.05. В 23.15 они всё ещё спешили ровно на 12 минут. Проверили по секундомеру, совместив с ним ход секундной стрелки спешащих на 12 минут часов — никаких расхождений! Я засобирался уходить. И тут пришёл сын хозяйки квартиры.
Один-два раза до сегодняшнего вечера я с ним уже встречался. Он вежливо здоровался и, с некоторым недоумением взглянув на нас, уходил в свою комнату. Было впечатление, и хозяйка частично подтвердила это, что он относился к нашим заботам как к некоей сравнительно безвредной блажи. Сейчас же он сделал явный шаг навстречу. Этот серьёзный, немногословный, скупой на слова молодой человек, к тому же, как я вскоре узнал, мастер спорта, был явно обеспокоен сегодняшним дневным происшествием. Правда, я — скорее по инерции — почти не надеялся, что он проявит ко мне внимание. Я вновь заторопился домой. Он неожиданно предложил проводить меня.
Уже на улице мы несколько разговорились. Он по моей просьбе рассказал, что, вернувшись домой в полдень, застал такую картину: его мать стояла в прихожей, зажав в стучащих челюстях подол своего платья, с белёсыми, круглыми от ужаса глазами. Это было достаточно сильно даже для него!
Я спросил, не накатывало ли на него недавно нечто подобное? После некоторой паузы он признался, что да, несколько раз было, но он отгонял «это» большим усилием воли. Поэтому и был весьма обеспокоен подобным же переживанием матери.
Вскоре подошёл мой ночной троллейбус, и мы тепло расстались.
В квартиру она возвратилась лишь под утро…
Этот случай, как и то, что испытал я сам в ту апрельскую ночь, по крайней мере, показали мне, что полтергейстно обусловленный ужас — это почти «нормальное» полтергейстное проявление, правда, достаточно редкое. Я стал рыться в памяти в поисках хотя бы — аналогий, пока даже и не мечтая об объяснении. Вспомнил, что так называемые контактёры, бывает, сообщают о состоянии крайней степени ужаса при встречах с НЛО или с их «обитателями». Но это было не совсем то, ведь в этих случаях имелась причина — сама «встреча» с чем-то необычным, сопровождавшаяся чувством невыносимого ужаса.
Потом я вспомнил о наблюдении двух канадских исследователей — М.А.Персинджера из лаборатории нейронаук психологического факультета университета Св. Лаврентия и Р.А.Камерона из геофизической лаборатории геологического факультета того же университета. М.А.Персинджер давно и широко известен своими работами по изучению связи самых разнообразных аномальных явлений с геофизическими и космическими факторами. Исследователи предприняли попытку объективной регистрации возможных физических коррелятов серии полтергейстноподобных проявлений. Эти феномены (странные свечения, призраки, необычные звуки, человеческие голоса и пр.) происходили обычно по ночам в отдельной квартире, занимаемой двумя молодыми женщинами, которые были крайне напуганы и обеспокоены всем этим.