— Ты собираешься идти войной на Теночтитлан? Серебряная маска качнулась из стороны в сторону.
— Нет, Малинче. Я не хочу ни с кем воевать. Но Монтекусома сам рвется в битву. Как только восстание миштеков будет подавлено, он пошлет на Семпоалу войска. Боюсь, что кровопролития не избежать.
— И ты полагаешь, что мой отряд спасет тебя от ацтекских орд? — Кортес невесело усмехнулся. — Ты затеял безнадежное дело, Кецалькоатль. Будь у меня даже тысяча кастильских воинов, я не взялся бы воевать с Монтекусомой.
— А я слышал: христиане отважны, как дикие львы, — заметил Змей.
— Отвага и глупость — разные вещи. К тому же ты забываешь о гвардии эмира, что подыхает сейчас от безделья на Драконьих островах. Если она высадится на берегу Лазурного моря и ударит в тыл твоим войскам, тебя не спасут даже все вольные мечи Закатных Земель…
Некоторое время человек в белых одеждах молча рассматривал Эрнандо, склонив голову набок.
— Ты мог бы помочь зажечь свет истинной веры в сердцах жителей аль-Ануака, — негромко произнес он наконец. — Ты в силах разогнать тьму, в которой они живут. Подумай об этом, Малинче…
Кортес хрустнул пальцами.
— Ты же не христианский священник, Кецалькоатль. С чего ты взял, что вера, которую ты несешь людям этой земли, и есть истинная вера?
— Названий может быть много, сущность всегда одна, — голос Кецалькоатля прозвучал грустно и устало. — По сравнению с кровавой тьмой, что клубится в сердце аль-Ануака, различия между верой христиан и учением Топильцина несущественны. Я не удивляюсь, почему мирятся с жестокими культами демонов арабы — их прежде всего интересует торговля, а все, что происходит за пределами торговых кварталов, их не касается. Но почему так спокойно воспринимаете этот ужас вы, христиане, я понять не могу…
— Мы не хозяева здесь, Кецалькоатль, — нехотя ответил Кортес. — Мы всего лишь наемники, люди, которым не нашлось места на родине. Там, в ал-Андалус, христиане платят налог в казну халифа, и за это им разрешают исповедовать веру наших отцов. В Закатных Землях такого закона нет, но и здесь правила устанавливают мусульмане. Нас мало, о Кецалькоатль. Если бы за нами стояла мощь огромной империи, подобной Халифату, царство дьявола недолго продержалось бы в этих краях. Но мы раздроблены, и каждый из нас может надеяться только на свой меч.
Ему показалось, что серебряная маска понимающе кивнула.
— И все же я снова приглашаю тебя и твоих людей к себе на службу, Малинче. Мои силы пока не так велики, чтобы открыто противостоять мощи Теночтитлана, и каждый воин, выбравший путь света, очень ценен для меня. Что же касается платы, то она будет более чем щедрой.