После прохождения курса медпомощи санинструкторов мои солдаты были способны оказывать всевозможную медицинскую помощь, а также проводить несложные хирургические операции. Тут еще проблема была с лекарствами. Инструкция была на иврите и английском, а советские знания языка, обычно кончались на немецком разговорнике. Попутно, ко всем физическим тренировкам, каждый день учили иврит.
Давали спецкурс и по арабскому языку. Для начала требовались хотя бы базовые знания для допроса пленных.
В случае если новобранец не отвечал предъявляемым к нему требованиям, по выносливости, обращению с оружием, по способности к методам ближнего боя, он не всегда отсеивался. Тогда мы решали, имеет ли смысл использовать в составе его не боевых, а вспомогательных подразделениях. Таким образом, получалось, что все должности, в связи, шофера, хозобеспечении и т. д. укомплектовывались молодыми людьми, которые в обычных частях по своим физическим данным и подготовке вполне могли быть зачислены в боевые части. Это давало возможность использовать их в случае крайней необходимости как резерв. Между прочим, из моего первого взвода, шестеро там и оказались. А одиннадцать пошли на другие заставы, но уже в качестве старших сержантов. И все равно, мы еще много лет общались и приглашали друг друга на праздники. Все-таки, конкуренция была большая, отсев был 85 процентов.
Мы стремились создать некое «братство», где офицер или сержант был бы «первым среди равных», человеком, пользующимся авторитетом у своих товарищей, которые бы подчинялись ему как своему командиру. Но не просто «назначенному командиру», а человеку, более профессиональному и подготовленному. И подчиняться сознательно, а не только за счет дисциплины. Все-таки, мы были не обычной пехотой, а диверсионным подразделением, где решения принимались на поле боя сержантами, лейтенантами и капитанами, не дожидаясь указаний из штабов. И при этом, в головы постоянно вбивалось, что мы занимаемся обычной работой, ее нужно делать профессионально и без авантюризма. Главная задача не попасть на первую полосу газеты, а сделать свое дело и не потерять никого.
Конец курса характеризовался беспрерывными марш-бросками, обрабатыванием различных боевых ситуаций. Причем в боевой обстановке. К концу четвертого месяца, по договоренности с комбригом начали проводить патрульные рейды в приграничных районах. Почти каждую ночь пересекали границу и уходили вглубь вражеской территории. Большинство таких рейдов проходило без столкновений с арабами. Более того, во многих случаях мы намеренно стремились избежать таких столкновений. Но порой избежать их попросту не удавалось. Вспыхивала перестрелка, арабы несли потери, а патрульный взвод тотчас отходил, оставляя противника в неведении: то ли это было очередное «сведение счетов» между враждующими арабскими группами, то ли действительно израильская акция.