Мадам Климова внесла новую струю в жизнь дома № 11. Прежде всего она решила отпраздновать новоселье, пригласив весь «цвет русской эмиграции» Тянцзина. Лист приглашенных составить было ей нелегко. Одни уже не были достойны, чтоб она подала им руку. В лояльности других к русскому трону возможно было сомневаться. Кое-кто огрубел, иные обнаглели, а со многими просто невозможно было встречаться. Для чая она потребовала столовую, «не привыкши давать чаи по спальням». В своей комнате она устроила «гнездышко» и полумрак — и вышел «будуар». «Свет делает все таким грубым», — и лампа покрыта розовым абажуром. Она надушила мебель японским одеколоном Сада-Яко. Не доставало цветов, — ах, они так дороги в январе! Она собрала букет, откалывая цветы от шляп, пальто и платьев — и этот букет был поставлен на столе «в будуаре». Всем распределены были роли: Дима будет открывать входную дверь («это сделает его похожим на пажа»); профессор будет Принимать пальто и шляпы. Мать будет разливать чай (как компаньонка в хорошем доме). Лида будет разносить чай и печенье (за это ей было в будущем обещано знакомство с Аллой). Анна Петровна будет на кухне мыть чашки и следить за посудой. К.ан будет кипятить воду для чая («все на местах, не будет ни суеты, ни сутолоки»). Миссис Парриш была приглашена как гостья, но она холодно отклонила приглашение, без извинений и объяснений причин. Японцам было приказано нe показываться на глаза и пользоваться черным ходом. Мистер Сун исчез сам собой.
Мадам Климова открыла прием, начав беседу о загадочной славянской или, точнее, русской душе, совершенно никому непонятной. Всем другим народам, нациям и расам оставалось только смотреть и удивляться. Но ей не дали полностью развить тему, так как цвет эмиграции любил и сам поговорить, и обычно во вдохновенных монологах. Уже раздавался «глас» старика генерала, большого знатока военной стратегии. Он был не столько ее знатоком, сколько ее мучеником.
— Не сплю ночей, — плакался он горько, говоря о текущей войне. Он вынимал карты из кармана и раскладывал их на чайном столе. — Вы посмотрите только, что они делают! Какая стратегическая безграмотность!
Профессор крикнул ему из коридора, что стратегия вообще не есть наука, так как в ее приложении к делу играют роль не столько фактические данные — число верст, пушек, солдат, — сколько глупость главнокомандующего. Когда генерал услышал это «кощунство» от штатского, он осунулся и побледнел.
— Идите сюда! — кричал он в коридор. — Смотрите на карту: вот тут стоят японцы. Тут китайцы. Что надо сделать?