— Они тебя не обижают? — тихо спросила она Игоря.
— Кто?
Те люди, с кем ты живешь. Нет, не обижают. — Не наказывают? Не бьют?
— Кто не бьет?
— Люди, с кем ты живешь.
Тут Игорь повернул голову и посмотрел — в первый раз — ей прямо в глаза. Несколько мгновений под этим взглядом она чувствовала какое-то смущение. Это был странный взгляд. Серые глаза глядели как-то необыкновенно спокойно, чуть насмешливо. Взгляд был светящийся, но не ласковый. Как бы кто-то другой посмотрел на нее из этих глаз и произнес упрек и осуждение.
— Нет, не бьют. Они бродяги. Мы не обижаем никого.
«И я виновата, — подумала Мать. — Кто даст Богу ответ за этих детей? Мы все виноваты». Вслух она спросила:
— Так тебе нравится с ними жить?
Он долго молчал, прежде чем тихо ответить:
— Мне больше негде жить.
— Хочешь жить с нами? Мы тоже бедные. Мы тебя не будем обижать. Я обещаю.
Мальчик опять осветил ее неласковым взглядом.
— Нет.
— Почему? Тебе станет легче жить, удобнее.
— Вы чужие.
— Нет, мы тебе не чужие: тоже русские и тоже бедные.
— Я уже привык там. Я сделался ихний.
— А ты подумай. И к нам привыкнешь, будешь наш. И у нас тоже есть мальчик. Есть и собака. Есть ванна, теплая вода. Кушаем, пьем чай. Будем тебя учить. Мы ходим в церковь, читаем книги, разговариваем долго по вечерам. Мы — семья, ты понимаешь?
Мальчик отвернул голову и молчал.
— Не будешь сильно голодным. Обстираем тебя, приоденем. Будешь ходить чистый, не будет грязи.
— Грязь — что? — вдруг быстро сказал мальчик: — Грязь — ничего. От нее не больно.
Петя и взрослый бродяга вышли из дома. Они прощались, о чем-то шепчась. Мать сказала бродяге:
— Оставь-ка мальчика у нас. Я его возьму в нашу семью.
Бродяга вздрогнул от неожиданности. Он осторожно и подозрительно скользнул своим глазом сначала по мальчику, потом по Матери и сказал:
— Ему тут неподходяще. Да и в нашем деле нужен мальчик. Хочешь остаться? — внезапно сказал он тоном, который хлестнул, как бич.
— Не хочу.
— Ну, так пошли!
И пришельцы удалились в том же порядке: сначала шел взрослый, за ним ребенок, за ним хромала жалкая собачка.
Петя стоял молча, но, видимо, очень взволнованный. Он взял руку Матери, поцеловал ее, и они вместе вошли в дом. В столовой он закрыл дверь, огляделся и потом сказал тихо:
— Я скоро ухожу с ними в Россию.
— О Боже! — Сердце у ней как будто бы оторвалось и упало, она всплеснула руками: — О Боже! О Петя! Уходишь с ним?
— Не только с ним. Всех их будет человек десять.
— Нет, я не могу… я не могу… — Она начала страшно дрожать всем телом, повторяя: — Не могу… это невозможно… не перенести…