— Что вы тут шьете по целым дням? — спросила как-то миссис Парриш.
— Я починяю ваше белье, миссис Парриш.
— С какой стати! Для этого есть амы. [Ама — прислужница.] Я позвоню в католический монастырь, и они нам пошлют аму. Бросьте эту работу!
Ама пришла на следующее утро. Это была приземистая женщина крестьянского типа. Лицо ее носило выражение настороженности и критического отношения к жизни. Шила она прекрасно. Бабушка хотела использовать немножко для себя опыт Амы. Обе они шили, сидя на площадке лестницы, напротив комнаты миссис Парриш. Дверь в эту комнату была открыта, и Бабушка держала, таким образом, свою пациентку под неослабным наблюдением. Работая, она вела разговор с Амой.
— Скажите, Ама, вы довольны тем, что вы — христианка?
Ама бросила исподлобья быстрый взгляд на Бабушку.
— Нет, я недовольна.
Это был неожиданный ответ.
— Почему?
Ама помолчала немного.
— Что бы мне ни понравилось, чего бы мне ни захотелось — все это грех. А Бог наказывает за грех. И он все видит. Невозможно спрятаться. Мне это не нравится.
— Но вы молитесь?
— Мне нельзя не молиться. Иначе не будут держать в монастыре.
— Но вы, значит, не любите молиться.
— Я не люблю молиться? Наоборот, я очень люблю молиться. На это время не дают работы. Очень спокойно и хорошо.
— Кому вы молитесь?
— Я молюсь Божьей Матери.
— Не Иисусу Христу?
— Редко. Есть вещи, которые не скажешь мужчине.
И это было неожиданно. Бабушка прекратила вопросы, и некоторое время она работала молча. Миссис Парриш появилась на пороге:
— Скажите, Ама, вы уже монахиня?
— Нет. Мать игуменья говорит, что я не 'гожусь. У меня грешные мысли. «Ты лучше выходи замуж, — так она мне говорит, — может, твои дети будут хорошими католиками». И еще она находит, что я говорю много: «У разговорчивой женщины меньше шансов сделаться святой».
— Если так, то почему же вы живете в монастыре?
— Мне нравится. Спокойно. Поработаешь и помолишься. Опять поработаешь и помолишься. И это все.
— Но молиться можно везде.
— Как-то лучше выходит в большой компании. Монахини — славный народ. Хорошая компания.
— А как случилось, что вы пришли в монастырь?
— Я не шла, меня монахини на руках несли. Мои родители продали меня за два доллара. Я была еще очень маленькая, больше двух долларов и не стоила. Был голод. Почтенным родителям надо было купить буйвола, чтобы пахать землю. Они продали меня и моих сестер.
— И у вас нет в сердце обиды?
— Я очень счастлива, что родителям от меня была польза. Они ведь купили быка.
— А вас купили монахини?
— Нет, это не так было. Очень плохие люди скупали девочек. Монахини тогда сказали: «Лучше мы купим». Дали дороже и купили.