– Есть, – усмехнулся я, – замечательная кандидатура, зовут Оля Оболенская (то, что на самом деле она сестра Татьяны и ее фамилия Кубышкина, знал только я). Организация поездов-госпиталей у нее получилась отлично, да и вообще ее вклад в медицинское обеспечение войск оценивается весьма неплохо – из девочки вырос толковый администратор.
– Назначить ее министром просвещения? – усомнился Гоша.
– Зачем? Она работает дуэтом с великой княжной Ольгой, вместе у них замечательно выходит… Вот и назначить Ольгу-высочество главой госкомитета по делам образования, а Оболенскую ее товарищем.
– Поддерживаю, – кивнула Мари. – А вот реформа правописания… Это обязательно?
– Маман, пожалей Жору! – засмеялся Гоша. – Он мне уже четыре года про это плачется…
Мой пятилетний план развития промышленности особых возражений не вызвал. Правда, Гоша поначалу порывался увеличить цифры, утверждая, что деньги он как-нибудь найдет. Пришлось минут десять объяснять ему, что дело не в деньгах, а в кадрах – рабочих просто мало. И переток части крестьян в города проблему не решает, потому что из них получаются только подсобные рабочие… Поэтому я исходил из кадровых, а не финансовых соображений.
Машины предложения о внутренних займах с выигрышными облигациями возражений не вызвали.
У Мари своих предложений не было. Вообще чувствовалось, что ей скучновато, но она считала присутствие здесь своим долгом и безропотно его исполняла.
После обеда началось обсуждение внешнеполитических проблем.
– Гатчинский договор с Германией накануне подписания, – объявил Гоша. – В нем стороны обязуются помогать друг другу в случае нападения на них какой-либо третьей стороны. Помощь разделена на обязательную – это прекращение торговли с агрессором, и прямую военную, которая может оказываться по просьбе подвергшейся нападению стороны.
– А что скажет приезжающая на днях французская делегация? – поинтересовалась Мари.
– Это вопрос к дяде Жоре, он у нас предиктор, – хмыкнула невдовствующая императрица.
– Что скажет? Вопить будет, слюной брызгать, – предположил я, – напоминать про союзный договор… Я его, кстати, почитал и могу сказать, что буквы мы не нарушаем, договор с Германией – это не союз. То есть пока Франция ни на кого не напала, ее эта бумага вообще не касается.
– Я хочу сделать заявление, что Россия готова заключить такой договор с любой поддерживающей ее мирные устремления страной, – уточнил Гоша.
– Окстись, – испугался я, – к тебе же через пять минут сербский посол прибежит! А этим только дай волю, так на них все Балканы нападут и половина остальной Европы впридачу.