Люде стало ужасно стыдно. Что же это такое случилось с ней вчера? Захотелось скорее от этого откреститься. Она осторожно заскользила по простыне, незаметно выбираясь из-под обнимавшей ее руки, пока рука не оказалась на пустой простыне. Потом соскользнула на пол. Вот тут она и увидела часы, показывавшие половину пятого. Почему-то она подумала, что еще есть время.
Вытащив из шкафа халат и полотенце, она на цыпочках вышла из комнаты и по темному коридору уверенно дошла до ванной. Раздвинула висевшее над ванной соседское белье и открыла душ. Она яростно намылила тело и долго стояла под сильными струями, делая их то ледяными, то горячими настолько, насколько смогла терпеть.
Потом вернулась в свою комнату с намотанным на голове полотенцем и в стареньком махровом халате, из которого отовсюду свисали вытянувшиеся петли, зажгла большой свет. Мужчина не проснулся. Она вдруг испугалась: не умер ли он. Подошла: нет, дышит. Как же его разбудить? Завела будильник и поднесла к его уху. Услышав звонок, он поморщился, попытался отвернуться и наконец открыл глаза, щурясь на яркий свет.
– Вам пора домой! – чуть помедлив, объявила она.
Он что-то побормотал, наверное, по-английски. Потом, видимо очухавшись и сообразив, где находится, стал подыскивать русские слова. Наконец нашел:
– Ванна…
– Нет! Ванна будет в гостинице, – отчеканила она, глядя ему в глаза. – Понимаете? – Она пыталась найти в его лице отклик. – Здесь коммуналка. Сейчас встанут соседи. Вам пора домой! – внушала она ему.
Нет, всех этих подробностей он, конечно, не понял, но суть ухватил, потому что завертел головой в поисках своей одежды. Она бросила ему брюки и ушла за шкаф стелить себе свою постель.
Их огромная комната была поделена на две неравные части трехстворчатым ждановским шкафом, за которым была Людина половина с тахтой и компьютером. Хотя после маминой смерти необходимости в перегородках не стало, Люде и в голову не пришло что-нибудь менять. Она по-прежнему спала и работала в своем углу.
Когда Людмила вышла из-за шкафа, Стив стоял перед трельяжем, приглаживая волосы.
– Пошли! Только тихо! – скомандовала она, вывела его в прихожую и на попытку поцеловать ее на пороге быстро захлопнула дверь перед его носом.
Люда вернулась, прибрала мамину кровать, погасила свет. Последней ее мыслью было: «Он, конечно, принял меня за валютную проститутку», – и она спряталась от этой мысли в сон.
– Людмила! Мила! К телефону!.. Ты дома? – стучали в дверь.
Она проснулась, накинула халат и выскочила в коридор. За дверью нос к носу столкнулась с соседкой, маминой ближайшей подругой Марипалной. Люда аккуратно обогнула ее, бросив на ходу с лучезарной улыбкой: «С добрым утром», и схватила трубку. Но Марипална, видимо, ночью что-то слышала и настроилась на решительное объяснение. Она подошла и встала рядом.