Предаваясь так размышлениям о смысле собственного бытия, я незаметно задремал. Книга выпала из рук и, я, повернувшись набок, заснул.
Я проснулся, услышав знакомый голос за дверью:
— Алеша, пора вставать, на работу опоздаешь.
Голос матери был молодым и задорным как в молодости, а не таким,
каким я привык его слышать в последние месяцы её болезни. Я открыл
глаза. Когда засыпал, комната выглядела совсем по-другому. Сейчас мебель, вещи, все было как в годы моей молодости. Я прислушался и не поверил своим ушам. Из радиоприемника, что стоял на холодильнике в кухне и вечно орал на полную мощь, так как не работал регулятор громкости, доносилась знакомая речь Брежнева. Невольно подумал:
— Какому идиоту пришла в голову идея запустить эти сиськи-масиськи в эфир, или может это очередной пародист выступает — на что в ответ раздались бурные аплодисменты, и после паузы Леня продолжил свою речь.
— Полный бред, — снова подумал я, и легко спрыгнул с дивана. Только в этот момент до меня дошло, что происходит что-то невообразимое. Медленно, я повернулся к шкафу, который стоял в углу и взглянул в зеркало. В нем я увидел свое отражение. Прямо на меня смотрел молодой, здоровый парень, каким я был тридцать лет назад. Я отвернулся, посмотрел на руки, ноги, задрал майку, чтобы увидеть тело и потом медленно, словно боясь, что видение в зеркале, исчезнет, снова взглянул на свое отражение. Оно не изменилось. По-прежнему на меня смотрел молодой в меру симпатичный парень, каким я был в молодости. Я состроил гримасу и тут же увидел её в зеркале, потом высунул язык, подергал руками за уши и в этот момент услышал смех матери и её голос:
— Ну хватит паясничать и строить рожи, ты что, десятилетний ребенок, живо умываться и завтракать. Или ты сегодня на работу не идешь? — Я смотрел на мать и не верил своим глазам. Молодая, какой она была в то время, смотрела и разговаривала со мной и когда она повернулась и отправилась на кухню, я не выдержал и, побежав за ней, коснулся её плеча, чтобы убедиться, что она не мираж, а живая самая что ни есть настоящая. Она обернулась и, улыбаясь, посмотрела на меня, неожиданно поцеловала в лоб, как часто любила делать и прикрикнула:
— Алеша, хватит, иди умываться, а то блины остынут.
Я повернулся и пошел умываться. Побрившись до боли знакомой бритвой, я внимательно посмотрел на себя в зеркало. Стоило мне подумать, о том, каковы мои планы, как отчетливо представилось все, что было вчера, и позавчера, и что сегодня я планировал съездить по делам к приятелю Славке на Башиловку, а не