В это мгновение из швартовочного тоннеля показались первые из прибывших, и толпа встречающих взорвалась восторженным ревом. Их закружило, затолкало.
С Олегом обнимались, хлопали по спине, элегантно прикладывались к ручке Эсмиель, сверля любопытными взглядами. Она успела немного устать, как вдруг откуда-то из-за спины раздался восторженный рев, перекрывший все другие голоса:
— Ба, Берс, ну наконец-то ты вернулся, дружище!
Эсмиель оглянулась и… оцепенела.
Над ней нависал всей своей чудовищной фигурой с торчащими из черепа кронштейнами с прицельными устройствами и сенсорами знакомый по тысячам ролевых постановок, сериалам и хроникам с мест боев — такт. Самый страшный из солдат-канскебронов. В тот момент, когда она уже готова была завизжать от ужаса, сзади послышался спокойный голос Олега:
— Привет, Роланд, ужасно рад тебя видеть.
Эсмиель поставила точку и вернулась к началу файла. В общем, с орфопроверкой программа могла бы прекрасно справиться и без ее участия, но она еще не очень хорошо знала язык, чтобы упускать такую возможность усовершенствоваться.
— Уже закончили, леди?
Она оглянулась. Алукен-Соломон Кан стоял у нее за спиной и, держа в руке чашку с дымящимся чаем из смеси зверобоя и можжевелового листа, вглядывался в экран.
— Да… сэр. Осталось провести орфопроверку последнего текстового файла, и можно отправлять в архив.
Соломон Кан удовлетворенно согласился и зевнул, поспешно прикрыв рот рукой.
— Ох, простите, леди.
Эсмиель понимающе кивнула. Вся их группа работала по десять-двенадцать часов, а Алукен-Соломон Кан и того больше, так что его зевок был вполне понятен.
Соломон Кан поставил чашку на столик и с чувством произнес:
— С вами приятно работать, леди. Сказать по правде, я слишком мало знаю об отношениях в среде аристократов, а без понимания привычек и традиций высшего управляющего клана все мои анализы годны разве что на туалетную бумагу. — Тут он снова спохватился и повторил: — Ох, простите, леди.
Эсмиель снова кивнула и повернулась к монитору. Ее руководитель взял чашку и отошел в сторону.
Олег улетел в пояс больше года назад. Почти неделю она отвлекалась тем, что благоустраивала жилище, знакомилась с подругами Ольги и изнуряла себя в тренажерном зале. Сила тяжести, привычная для землян, была более чем в полтора раза выше, чем в ее мире. Еще на курьере Олег настроил для нее компенсаторные браслеты, но ей хотелось стать здесь совершенно своей, а для этого в том числе требовалось снять с запястий и лодыжек эти тонкие, едва заметные пластинки. Ольга помогла ей разработать систему тренировок и подобрать коктейль стимуляторов, но все это занимало едва четыре-шесть часов из длинных земных суток. Все остальное время ее мыслями владел Олег. А он был далеко. И за весь год появился на лунной базе только три раза. Когда она вспоминала об этом, то ее сердце радостно трепетало. Она никогда не представляла, что можно испытать восторг, просто вдыхая терпкий запах мужского пота или проснувшись ночью оттого, что тяжелая мужская рука навалилась ей на грудь и мешает дышать. Так что к концу первой недели его отсутствия она не выдержала и, за полночь, ввалившись к Ольге, прямо с порога потребовала подобрать для нее какую-нибудь работу. Та несколько мгновений рассматривала Эсмиель, а потом усмехнулась: