— Ты чего сдурел, а ну быстро прыгай, пока поезд скорость не набрал, а то живо вызову милицию и загремишь в детдом, или того лучше в колонию.
— Вызовете, пожалуйста, вызывайте милицию, я вас очень прошу, — умоляюще произнес Николай, и заплакал.
— Да ты чего, больной, что ли какой?
— Нет, я беглый из тюрьмы, только не из той, где срок дают, а где заложников держат.
— Чего? — удивленно спросила она.
— Я один сумел вырваться, а там еще пятеро. Если милиция не придет им на помощь, они все погибнут.
— Погибнут? — глаза проводницы округлились. Она стояла в проходе, забыв, что давно пора закрыть дверь, поскольку поезд отъехал от станции и во всю набирал скорость, и не знала, верить пареньку или нет.
— Я клянусь вам, что говорю правду, — сквозь слезы произнес Николай.
— Да ладно, чего уж там, проходи ко мне в купе, сейчас разберемся, — и она, закрыв вагонную дверь, повела Николая к себе в купе.
Сев на край дивана, он с жадностью посмотрел на стаканы из-под чая, стоящие на столе и горку сахара, лежащую рядом. Она заметила, как он смотрел, и спросила:
— Голодный что ли?
— Ага, произнес он, продолжая как загипнотизированный смотреть на сахар, — добавил, — нам кроме воды, ничего не давали.
— Давно не давали-то?
— Я шестой день без еды, а ребята по-разному. Есть, кто третью неделю сидит.
— Ладно, сейчас кипятка налью, поешь, но я милицию все равно вызову, — и словно проверяя реакцию Николая, посмотрела на него.
— Зовите, зовите, я без них домой ни шагу не сделаю.
— Чего так?
— Если они меня найдут раньше, убьют и все дела.
— Кино, честное слово, — и она пошла за кипятком. Титан стоял прямо возле двери её купе, и она краем глаза видела, как Николай неотрывно смотрел на сахар, но не решался без разрешения взять.
— Ты сам-то откуда?
— Из Москвы.
— Из Москвы? Это чего ж, они тебя из такой дали-то, взяли? Видать из новых русских будешь?
— Нет, — ответил он, — Они берут всех подряд, лишь бы здоровый был.
Она передала по внутренней рации, чтобы к ней в купе подошел милиционер, сопровождающий состав и, посмотрев на Николая, спросила:
— Может хлеба дать?
— Если можно.
Николай не успел еще допить стакан чая, но хлеб, порезанный кусками, словно проглотил. В этот момент в купе вошел пожилой милиционер. Судя по погонам, сержант.
— Так Галя, что тут у тебя произошло?
— Да вот, паренек вскочил на предыдущей станции, утверждает, что его похитили, короче, Михеич, ты с ним сам погутарь, а я пока пойду чай разносить пассажирам.
Милиционер снял фуражку и присев рядом, произнес:
— Да ты не боись, рассказывай.
— А я и не боюсь. Это раньше страшно было, а теперь нет, — и он стал рассказывать все, что с ним произошло. За время их разговора, Галя всего раз заглянула к ним, чтобы взять стаканы и сахар и снова, прикрыв дверь в купе, ушла.