— Возбуждаю, да?
— Паш, перестань, чтение мыслей, это вторжение в личную жизнь, статья УК РФ, между прочим.
— И много дают?
— Мало не покажется.
— Понятно, и все же я угадал, угадал, ведь правда?
— Правда. Иди, мне действительно надо работать.
— Я полетел, до вечера, — и, повернувшись, направился в кабинет начальства.
— Геннадий Степанович Можно войти?
— А, Лебедев, заходи, присаживайся.
— Спасибо.
— Что скажешь?
— Парнишка нашелся, точнее, сбежал и самостоятельно добрался до Москвы. Ночью отправили группу захвата и…
— И ничего и никого?
— А вы уже в курсе?
— Нет, но догадываюсь.
— Там сейчас продолжают работать специалисты, но ощущение такое, словно там пылесосом прошлись. Настолько подчистили за собой все хвосты, что диву даешься.
— А ты думал, специалисты работают. Видать, на кон большие деньги поставлены.
— Оказывается этот Гладышев, был 38 по счету, и после него, еще одного привезли и тоже из Москвы.
— М-да, — многозначительно произнес майор.
— А мне-то что делать?
— А тебе, этот с Петровки, как его, Волин, не сказал, какие будут указания?
— Да нет. Дал команду сопроводить парня до Москвы и сдать, так сказать, с рук на руки матери.
— Хорошо, ты пока занимайся делами по отделу, а если что, они сами позвонят.
— Есть.
— Кстати, у тебя, я слыхал роман с Комаровой?
— У меня, с Комаровой!? — удивленно и в то же время как-то гордо, произнес Павел, и хотел было ответить отрицательно, но секунду другую подумав, добавил:
— Вроде того.
— Понятно, ты только того, не обижай Елизавету свет Алексеевну, потому как ежели ради спортивного интереса, то имей в виду, в обиду не дам.
Павел смутился.
— Геннадий Степанович, да разве я похож на ловеласа?
— А кто вас знает. Короче, я тебя предупредил.
— Все понял.
— А раз понял, значит, ступай работать.
— Есть.
Павел вышел из кабинета и, усмехнувшись над проницательностью начальства, решил рассказать об этом Лизе.
Спустившись вниз, он увидел, как она идет по коридору навстречу ему. Поравнявшись, они остановились.
— Представляешь, ходил к майору с докладом, так он о нас с тобой уже в курсе. Сказал, если обижу, пенять не на кого будет.
Лиза смущенно выслушала монолог Павла, и шепотом произнесла:
— Паш, ты только никому не рассказывай, просто Геннадий Степанович, это мой родной дядя, брат мамы. Видно она ему лишнее разболтала о нас с тобой, поэтому ты на него не обижайся. Он с детства меня оберегает, но старается делать это как можно деликатнее. Не всегда получается, но что поделать, я уже привыкла к этому
От этой новости, лицо Павла вытянулось от удивления, и он не знал, что сказать. Лиза обернулась и, увидев, что позади в коридоре никого нет, поцеловала Павла в щеку и тут же побежала по своим делам, оставив того стоять в полной растерянности.