Теперь он ругал себя за это — все-таки прошло почти три года, многие важные моменты наверняка были упущены. С охранниками, несмотря на хроническую нехватку времени, беседовал сам, по-доброму, как умел это делать в случае необходимости: парни напрягались, старались вспомнить каждую мелочь. Постепенно вырисовывалась подробная картина: кто, как и сколько раз ходил по коридору мимо купе охраны. Официанты — семь раз, старший смены проводников — дважды, адъютант Сталина — три раза, один раз вернулся из салона с салфеткой, на которой расплывалось красное пятно, охранники встрепенулись — не кровь ли, но адъютант только махнул рукой — вино. Лицо у него при этом было, как выразился один из охранников, «перекошенное».
Вот оно, понял Берия, и приказал своему доверенному порученцу Саркисову доставить адъютанта к нему — не на Лубянку, а на конспиративную квартиру у Курского вокзала.
Адъютанта, тридцатилетнего красавца Алексея Шляхова, взяли в Серебряном Бору, где он купался с друзьями после тренировки; налеты этим летом были редки, и москвичи потихоньку возвращались в излюбленные места отдыха. Когда Шляхов вышел из воды, к нему подошли двое крепких молодых людей в просторных серых брюках и белых рубашках с коротким рукавом. Один из них быстро провел перед носом адъютанта красным удостоверением, второй крепко взял Шляхова под локоть.
— Эй, в чем дело, Лешка? — закричал один из друзей Шляхова, отрываясь от игры в волейбол.
— Недоразумение какое-то, — досадливо отмахнулся Шляхов и обернулся к молодым людям. — Вы что себе позволяете? Вы знаете, кто я такой? Я — адъютант самого товарища Сталина!
— В машину, — безразлично сказал тот, что показывал удостоверение. — И не кричи, а то больно сделаем…
Адъютанта в одних трусах запихнули в ЗИС с затемненными стеклами и отвезли на Земляной Вал. Там, в большой квартире, окна которой были плотно занавешены шторами, к нему вышел человек в известном всей стране пенсне на мясистом носу.
— Здравствуй, Леша, — приветливо сказал он. — Узнаешь меня?
— Так точно, товарищ народный комиссар внутренних дел, — четко ответил адъютант. Он уже обсох, но без одежды чувствовал себя полным идиотом.
— Ну и прекрасно, — усмехнулся Берия. — Я здесь для того, чтобы ты понял — дело, о котором мы будем говорить, имеет чрезвычайную государственную важность. Такую, что даже адъютанта самого товарища Сталина можно вытащить из реки и привезти на допрос.
— Я на допросе, товарищ народный комиссар внутренних дел?
Берия ласково посмотрел на Шляхова.
— Нет, ты в постельке у своей подружки Танечки Лисичкиной. Неужели не видишь?