Маруся не выдержала. Она хохотала как безумная, а факелы в ее руках плевались ракетами, расчерчивая ночь пылающими линиями.
Победа была сокрушительной.
Морлоки разбежались, бросив свои жилища, детей и стариков. Те без чувств валялись у потушенных костров, лишь несколько пузатых ребятишек, в силу возраста не понимающих еще происходящего, вторили хохоту Маруси своим звонким смехом.
— Получили! Получили, уроды! — утирая рукавом выступившие слезы, кричала девочка.
— Эффект превзошел все ожидания, — откликнулась Исинка.
— Моя хорофо! Нрафится! — рыкнул Уф.
Подобрав возле шалаша пахана нетронутое снаряжение и припасы, путники двинулись к речным зарослям. На прощание Маруся закинула догорающие факелы внутрь шалаша предводителя морлоков. Начался пожар.
В одиночку безлунной ночью Маруся ни за что не нашла бы дорогу к старой лиственнице с раздвоенной вершиной. Но Уф благодаря своим удивительным кошачьим глазам прекрасно видел в темноте. Ёхху вывел девочку точно к злополучной яме-ловушке, пристукнул прикладом пулемета о камни.
— Маруфя, моя хотеть земля яма кидать. Уф… Моя хотеть плохой яма убирать.
— Времени нет. Нам надо идти. Вдруг морлоки послали погоню?
Посопев, ёхху уверенно ответил:
— Не-а. Мясоглоты далеко бефать. Уф… Маруфя мясоглоты сильно пугать. Хорофо. Нрафится!
…Новым испытанием для путников стала переправа через Аду. Торчащие из воды камни даже днем были неважной заменой мосту, а ночью, в темноте, попытка перейти по ним на другой берег превратилась в опасную игру со смертью.
Маруся, укрепив фонарик в наплечном клапане «разгрузки», балансировала над ревущим потоком, стараясь не смотреть вниз, туда, где в отблесках электрического света кружились увенчанные шапками пены водовороты.
Один неверный шаг — и…
И все.
«Не поймешь, что тут хуже — морлоки или эта бешеная река, — стискивая зубы, думала девочка. Вот выберусь из этой передряги — и все, больше в тайгу ни ногой».
Уфу преодоление реки далось едва ли легче, чем девочке: ёхху очень боялся воды. И, когда они наконец-то очутились на другом берегу, оба, не сговариваясь, упали на мокрую от росы траву и некоторое время молча лежали, приходя в себя.
Отдышавшись, Маруся вызвала Исинку. Связь была отвратительной, но девочка все же разобрала слова искусственного интеллекта:
— Ваш Рубикон перейден.
Что это значит, Маруся не совсем поняла, но ощутила неприятный холодок, пробежавший по спине.
…Наскоро перекусив, они начали подниматься по пологому склону возвышавшегося над рекой холма. Деревья здесь были еще нормальные, живые. Ночь отступала, на востоке небо посветлело, а одинокое облачко над горами окрасилось нежным розовым светом восходящего солнца.