— Этот щупленький Самсонов?! — не выдержав, вмешался капитан Вегер. Несмотря на всю свою умеренность в суждениях, он уже решил открыто стать на сторону Коваля.
— Да, Василий Иванович, — повторил Бублейников. — Этот самый Самсонов. В практике известны случаи, когда у человека слабого, но находящегося в стрессовом состоянии, появляется гигантская, чудовищная сила. И не надо забывать, что Самсонов — трус. Стало быть, все время дрожал как заяц и от страха в конце концов озверел.
— Вам бы, Семен Андреевич, детективы писать, — иронически усмехнулся Коваль и снова невольно впомнил Наташин «Путь к Нириапусу».
Оперативное совещание приближалось к концу. Ничего нового оно не дало, разве только уточнило взгляды участников и окончательно разделило их на два лагеря: Тур и Бублейников, Коваль и Вегер.
За время пребывания в командировке Коваль уже привык по дороге в милицию заходить в маленькое кафе на улице Мира. А если удавалось, то и после работы любил здесь спокойно посидеть, подумать, как бы между прочим выхватывая из множества обуревавших его мыслей одну и смакуя ее вместе с чудесным кофе, таким, которого не было, пожалуй, нигде, кроме этого городка.
Однажды вечером он уютно устроился за столиком, стоявшим в глубине зала, и предался своему излюбленному ассоциативному мышлению. Ведь неожиданные, а порой и алогичные ассоциации часто подсказывали и неожиданное и именно этим ценное решение.
Подполковник не заметил, как выпил то ли три, то ли четыре чашечки кофе, и автоматически, как «цепной» курильщик, заказал следующую, но тут же спохватился и подумал: «Как хорошо, что Наташка не видит, сколько я пью этого черного зелья, — иначе не избежать бы семейного скандала… Поскорее бы взяли монаха. От этого многое зависит. Конечно, лучше было бы допросить его самому — Бублейников слишком уж горячится. Нетерпение и непримиримость майора вполне понятны, но они могут повредить делу. Да и как скажешь об этом человеку с характером! И так уже обижается, сердится… Надо будет показать этому «брату Симеону» перстень — интересно, как он будет реагировать на него? Да, перстень. Перстень, перстень… Что сможет сказать монах об этом фамильном перстне Локкеров? А кто еще мог видеть этот перстень? Не тогда, а теперь? Теперь! И почему же раньше не возник у меня этот совершенно естественный вопрос?!»
Коваль поднялся, торопливо рассчитался и почти выбежал на улицу. До здания милиции было недалеко, и через несколько минут он уже прошел мимо дежурного, с которым всего-навсего полчаса назад попрощался. Перепрыгивая через две-три ступеньки, он взлетел на второй этаж и открыл дверь кабинета Вегера. Капитан в этот момент складывал в сейф бумаги.