— Понятно, — отозвался сверху голос того самого парня, который навел когда-то порядок в Оперном театре.
Трое чекистов подошли к Алексею.
С обеих сторон отмели попеременно замигали фонари.
Пофыркивание мотора участилось. Судно быстро шло к берегу. Потом чекисты услышали, как мотор перевели на холостые обороты, а спустя еще несколько минут лунную дорожку пересекла тень самого судна.
Это была не фелюга, как предполагалось, а большой морской дубок с длинной косой реей на мачте. Тихонько урча, он приблизился к отмели.
Последовал уже известный диалог:
— Чего мигаете?
— Фонарь испортился. А вам чего надо?
— Скумбрию купим.
— Скумбрии нет, есть камбала,
С дубка спросили:
— Седой здесь?
— Здесь.
— Пускай подойдет. Остальным стоять дальше. — И негромко предупредили: — У нас пулемет…
Алексей сделал чекистам знак отойти.
Его осветили фонарем. Какой-то человек всмотрелся в него и сказал:
— Он! Привет, Седой, не узнаешь?
Это был… Рахуба.
— Григорий Павлович? — стараясь не выдать охватившего его волнения, спросил Алексей — Я самый! Как там у вас?
— Нормально!
Повернув голову, Рахуба сказал кому-то:
— Причаливайте!
Мотор несколько раз фыркнул посильнее, и тяжело нагруженный дубок, немного не дотянув до берега, уперся днищем в гальку. С него спрыгнул полуголый матрос с канатом.
— Люди с тобой надежные? — спросил Рахуба.
— Полностью! — заверил его Алексей.
— Шаворский, конечно, не пошел?
— Нет. Здесь… Иванов, помощник его.
— Не знаю такого…
— Он в Нерубайских катакомбах жил, — с ходу выдумал Алексей, — офицер.
— Ага, зови! Стой, помоги-ка сойти. Алексей почти перенес Рахубу на сушу. Он даже не показался ему тяжелым. Случись в том необходимость, он мог бы, пожалуй, на себе волочить его всю дорогу до Маразлиевской — в губчека!
Оставив Рахубу возле суденышка, он подошел к Иннокентьеву. Едва шевеля губами, прошептал:
— Сам Рахуба!
— Понял…
— Я сказал, что вы…
Инокентьев не дал ему закончить:
— Слышал, идем…
— Ротмистр Иванов, — представился он Рахубе. — С благополучным прибытием! Вот уж не ждали вас! Они пожали друг другу руки. Свесившись с борта, человек в рыбачьей зюйд-вестке что-то гортанно и недовольно сказал по-румынски.
— Начинайте разгружать, — распорядился Рахуба, — капитан торопится. — Понизив голос, он тихо сказал Инокентьеву: — Мы едва уговорили его ехать, не любит, собака, тихую погоду.
Алексей подозвал своих:
— Принимайте товар по-быстрому!
Рахуба, все еще заметно хромая, отошел в сторону. Чекисты принялись за разгрузку.
Первым делом контрабандисты осторожно спустили на берег четыре густо смазанных маслом станковых пулемета. Затем начали сгружать длинные ящики с винтовками. Все было упаковано на совесть, и лишь гранаты-«лимонки» были уложены а круглые плетеные корзины для перевозки фруктов.