Хельмут Дитц отсалютовал смущенному имениннику стаканом, в котором плескался крепкий, тройной очистки самогон местного производства, залпом выпил, сел на место и сочно, с хрустом, закусил соленым огурцом.
– Браво! – рявкнул Руди Майер и последовал примеру своего командира.
– Ур-ра! – заорал Валерка Стихарь, чокаясь с Велгой и всеми сидящими рядом с таким энтузиазмом, что прозрачная жидкость в его стакане опасно заколыхалась, чуть не выплескиваясь наружу. – С днем рождения!
«С днем рождения, товарищ лейтенант!», «Поздравляем!», «С днем рождения, Александр Иванович!» понеслось со всех сторон, и Александр Велга, вглядываясь в обращенные к нему радостные улыбающиеся лица старых и новых друзей, подумал, что решение отметить двадцатипятилетние было, пожалуй, верным.
Впрочем, если б не друг Хельмут, никакого широкого празднования, скорее всего, не случилось бы.
В первую очередь потому, что Саше и в голову не пришла бы мысль устраивать гульбище по поводу прожитой четверти века. Он вообще не привык к тому, что нужно праздновать свой день рождения. Может быть, из-за того, что последние два встретил в окопах на фронте, и они пришлись аккурат на то время, когда думать нужно было не о том, что ты в этот день родился, а о том, как бы тебя в этот день не убили. Если же заглядывать дальше в прошлое, то там обнаруживалась небогатая на развлечения суровая курсантская юность за высоким забором пехотного училища. А перед этим десятилетка в Москве.
Да, пожалуй, только в школьные времена благодаря родителям у него случались правильные дни рождения. С подарками, гостями и накрытым столом.
Но с тех счастливых времен прошло уже восемь лет – настоящая вечность для любого, кто молод. С учетом же двух лет войны и всего того, что случилось с ним и его товарищами после той памятной ночи накануне Курской битвы, – две вечности.
Хельмут Дитц связался с ним по рации ровно десять дней назад в условленное время – девятнадцать часов по московскому и семнадцать по берлинскому.
Примерно за два месяца до этого, когда отряд русских и немцев избавил сначала Россию, а затем и Европу от власти новоявленного машинного разума (остальные части света, следуя их примеру, освободились сами – благо, это было уже не так трудно) и Александр Велга, Валерий Стихарь, Михаил Малышев и Сергей Вешняк решили возвращаться в Подмосковье, боевые товарищи договорились поддерживать постоянную радиосвязь. Что при наличии у них «Ганса» и «Маши» – удивительных полумашин-полусуществ, подаренных отряду Распорядителем, не составляло ни малейшей проблемы. Точное время, как и дни недели – среду и субботу – обговорили сразу и тепло расстались. Думали, что надолго, оказалось – не очень. Хотя, как выяснилось, за эти почти два месяца разлуки успели здорово соскучиться друг по другу.