Впрочем, спустя пару сотен шагов бравому полковнику явилась возможность шпокнуть своего, теменского. Злодей внезапно обрушился на черного стража с высокого дерева, уцепившись за стебель вьющегося растения. А потом хотел воткнуть рогатину прямо в око сшибленного с ног охотника. Но тот, будучи испытанным воином, не преминул откатиться в сторону и приемом "ползунцы" опрокинуть преступника. Оный еще изловчился вскочить первым, подхватил полковничье ружье, навел, но черный страж дуло отвел в сторону и выстрел пришелся мимо. А вот пуля охотника, вылетевшая из пистоля, не миновала живота "дичи". Полковник столь изнеможен был поединком, что даже не стал добивать раненного пилением глотки, а просто пристрелил, послав ему пулю в лоб.
Вскорости встретилась еще одна "дичь". Узкая вертлявая спина, будто подразнивая, то и дело мозолила Остроусову взор. Однако все несподручно было взять мельтешащего преступника на мушку и даже выстрел из картечницы не достал того. Сия ускользающая добыча по-настоящему обозлила черного стража. Догоняя ее, он быстро употел, выделения горячей кожи стекали со лба прямо в буравчатые глазки. Полковник обронил тяжелую картечницу, следом меховую шапку, там ружье. Юркая похожая на ящерку "дичь" подпустила было его совсем близко, но, метко запистонив шишкой по голове, снова набрала дистанцию.
Впрочем в некий миг полковник принудил себя к успокоению и чуть охладевшей головой отметил, что совсем не слышит загонщиков с их бубенцами и даже звуки выстрелов сделались далекими-далекими.
Решил тогда Остроусов плюнуть на добычу и выбираться к толпе охотников. Но вместо того стал он блуждать и как будто выписывал круги по одному участку леса, каждые двести шагов натыкаясь на все ту же сломанную березу. Страх более и более сдавливал горло, злоба распаляла кровь, полковник опять заприметил ненавистную спину, совсем рядом, бросился за ней, и вскоре… у той самой березки повстречал волка. Остроусов поклясться мог, что зверь сей из царской стаи, ежели точнее, вожак. Злобность серой твари сразу ощутилась, близкая, но пока удерживаемая. И перво-наперво ласковым голоском полковник стал напевать:
- В лесу родилась елочка… - Однако тут вспомнилась другая песенка, про козлика, от которого немного осталось. - Ну, ну, не дергайся, серенький. Я - свой, царский.
А волчара уже клыки показал, желтые, но заметно смазанные кровью. Впрочем Остроусов уверенно знал, что звери-охотники из царской стаи не бросаются на людей, пока не почуют в них жертву.
- Порядок, серенький, полный ажур, не серчай. Ты, я вижу, справно поработал сегодня, полязгал ужо челюстями. Вдругоряд встретимся, колбаской угощу. А теперь беги дальше, сам я выберусь.