Мы вошли в мавзолей Гур-Эмир, у входа я сняла туфли и дальше шла по древним каменным плитам босой. Мои спутники замолчали, потому что я подняла руки вверх, как антенны.
Прямо передо мой было нефритовое надгробье Тамерлана, но я чувствовала, что под камнями пустота.
— Здесь его нет, — тихо говорила я сама себе, но голос мой отдавался эхом по всей усыпальнице, — он далеко… Он где-то внизу…
Батыр нервно улыбнулся:
— Ты права, Джуна. Тамерлан захоронен в подземелье. Но мы можем туда спуститься.
Длинная лестница. Тёмные ступени. И вновь я говорю как бы сама себе:
— Он не один… Их двое!.. Как они не любят друг друга! Как им тесно вдвоём, как плохо!
Я ещё не знала тогда, что грозный властитель похоронен вместе со своим внуком, но совсем не с тем, любимым, для которого строил он этот роскошный мавзолей.
— Конечно, тесно, — шепчет Батыр за моей спиной. Он расскажет мне потом, что судьба свела в одной могиле тирана, залившего кровью полмира, и великого учёного-астронома, мудро правившего Самаркандом сорок лет и павшего жертвой разъярённых фанатиков.
А пока я принимала сигналы и тихонько расшифровывала их:
— У одного что-то с ногой… Ах да, он же — хромой! А у другого что-то с шеей… (Как утверждает историк, после коварного удара саблей голова великого Улугбека отлетела на несколько метров. Но и об этом я узнала позже).
Идём дальше. Я молчу, находясь сейчас где-то в далёком-далёком прошлом. Мои спутники тоже молчат, видимо, поражённые увиденным и услышанным. Поэтому никто из нас не торопится покинуть залитые солнцем улицы и площади города.
Впереди нас ждал и „город мёртвых“ — одиннадцать мавзолеев Шахи-Зинда, выраставших один за одним в эпоху железного Тамерлана. Но, несмотря на грозное название, это самый изящный ансамбль Самарканда. Он называется ещё „Живой царь“ по мавзолею Куссам ибн-Аббаса. Как гласит легенда, этот проповедник ислама, происходивший из рода самого Магомета, не умер, а навсегда удалился в пещеры, неся в руках свою собственную голову…
В этом мавзолее я, почувствовав необычные сигналы, обратилась к Батыру Закирову с неожиданной просьбой:
— Исполни здесь молитву!
Батыр растерялся. Видимо, посчитал мою просьбу какой-то прихотью, но согласно законам восточного гостеприимства ни в чём не мог отказать гостье:
— Я сделаю это, Джуна, раз тебе это нужно.
Но я решительно возразила против такого довода:
— Нет, Батыр. Это тебе нужно. Это место связано с тобой. Но я пока не знаю, как и чем связано. Расскажи об этом матери, когда будешь в Ташкенте.
Через несколько дней Закиров побывал в Ташкенте по каким-то личным делам и, вернувшись, сразу же отыскал меня на съёмочной площадке. Он взволнованно рассказал мне о беседе с матерью. Она сообщила, что её родители и предки всегда считали мусульманского святого ибн-Аббаса покровителем своего рода. А по давнему обычаю женщину перед родами непременно приводили в места поклонения святым. Так вот: именно в мавзолее ибн-Аббаса побывала бабка Батыра, ожидая появления на свет его матери…