— Не скажи, Мустафа, это где как! У меня две делянки в дудку ушли, а ягодки махонькие. Прикинь, всё в дудку вымахало! Хорошо, что я в прошлом году ещё один участок освоил, а то…
— …и не разберёшь! Все с оружием, все в комбезах. Ну, хунхуза я, к примеру, за километр узнаю. У меня с ними свои счёты — цоп ему промеж ушей и концы в песок!..
— Молодой на вид пацан-то. В шатунах такие — самое зверьё! У нас в шанхайчиках повадились такие же шныри по чужим делянкам барагозить. Ну, мы с Петром и Кимом Вайнахом, ну, который в низах-то живёт… да помнишь ты его! Сбил меня с панталыку… ага!.. ну, вот, и решили мы…
— Ни стыда, ни совести… привязались к мальчишке…
— …сыну говорю, ну, куда? Куда тебя понесло? Ну, Эмир-Восход, ну понятно. А ты-то куда?..
— …да у ментов ихних голова мягкая, чтобы это правильно понимать!..
— Егор, — тихо проговорили сзади. — Егорка!
— Чего? — не поворачиваясь, спросил злой Егор.
— Ты не волнуйся, ладно? — взволнованно забормотали, перебивая друг друга, Ромка-джи и Лилька. — Не волнуйся и не дёргайся, хорошо?
Егор не успел ответить, как мужик, голый по пояс, окружённый своими дружками, поившими его из фляги, вдруг растолкал всех и дико заорал:
— Убью, убью щенка! Ботинки он мои… — и вдруг громко, протяжно рыгнул.
— Пропил ты свои ботинки, скотина вонючая! — заорала над ухом Лилька. — Нажрался, как сволочь, бельма залил и к нашему Егору привязался!
Настала растерянная тишина. Кто-то неуверенно хихикнул. Мужик, качаясь, мутно смотрел Егору за спину и вдруг, путаясь в свисавшем с пояса комбезе, вынул нож и провёл длинную, сразу начавшую подтекать кровью, черту поперёк груди:
— Резать буду! Как крысу резать!
— Да что с ним разговаривать, с паскудой! На куски его рви, Артёмыч! — завизжал дурной голос из толпы.
— Один на один! — заорал кто-то из дружков мужика и десятки голосов сразу подхватили. — Один на один! Один на один!
Егор заметил, что орали не только дружки, но и кое-кто из совсем уж сторонних постояльцев, видимо рассчитывая забесплатно полюбоваться на зрелище. В конце концов, кто он им? Сын родной? А вдруг мужик прав? А и не прав — наплевать. Пустыня — вот наш закон. Все под Господом-Аллахом ходим.
Громкий голос перекрыл гул толпы:
— Эй, там, внизу, тихо стоять!
Мужика держали за руки несколько дружков. Бегая блудливыми глазами, они что-то нашёптывали ему в оба уха. Мужик с ненавистью глядел на Егора и вырывался.
— Угомоните дурака! — прогремел голос. — Хан-батюшка, начальник караван-сарая говорить будет.
После томительной паузы раздался знакомый сладкий голос: