От Кристиана Воглера (CV@ nyscu)
Клэр Роденберг ([email protected])
»Моя дорогая Клэр!
Какая вы необычайная женщина!
Прежде чем предать меня забвению, не дадите ли мне хотя бы еще одну возможность? Сегодня вечером я буду в баре «Уилсон» с восьми часов. Он находится на Сорок третьей улице, примерно в квартале от Бродвея.
Если приедете, замечательно. Если нет, останется воспоминание.
Бар большой, мрачный, почти пустой; зал длинный, узкий. Стены ободраны до кирпича, свет идет только от свечей в стеклянных сосудах на каждом столе. Клэр входит туда ровно в восемь двадцать пять и видит Воглера, сидящего за столиком в глубине зала. Он читает книгу, повернув ее к свече.
Побывавшие здесь техники сообщили, что при подобном освещении делать снимки мини-камерой невозможно. Вместо нее у Клэр в сумочке микрофон, передающий звуки прямо в машину, стоящую на улице.
Когда Воглер поднимает голову и видит Клэр, его худощавое, аскетическое лицо медленно расплывается в приветливой улыбке.
– Ваше последнее электронное письмо затронуло нечто очень важное для меня, – начинает Воглер. – Вопрос доверия.
У Клэр мелькает мысль: он знает.
– Клэр, как вы думаете, мне можно доверять? – спрашивает он.
– Присяжные еще совещаются по этому поводу.
– Меня интересуют не присяжные, а только судьи. – Воглер смотрит на нее. – Я всегда считал, что знанию неважно, кто обладает им. Но те, что обладают, должны его использовать.
– Как это понимать?
– Подержите над свечой руку, – мягко просит Воглер.
Клэр опускает взгляд. Свеча стоит в сосуде около четырех дюймов высоты.
– Доверьтесь мне, – произносит он.
Она кладет руку на отверстие, Воглер кладет свою поверх руки Клэр, не придавливая, лишь весом ее прижимая ладонь к горячему стеклу.
– Так вот, – продолжает Воглер. – Что бы ни случилось, вы не должны убирать руку, пока я не скажу. Договорились?
– У меня будет ожог.
Диск под ладонью уже невыносимо горяч, и Клэр кривится.
– Если доверитесь мне, – говорит Воглер, – все будет хорошо. Обещаю.
Она смотрит на пламя, похожее на длинный ноготь, тычущийся в ее руку. Боль из покалывания превращается в нечто такое, от чего Клэр хочется запрокинуть голову и завыть, кольцо иголок глубоко впивается в ладонь. Нервные окончания пронзительно молят убрать руку. На глазах наворачиваются слезы. Кожа разжижается, булькает, как жир на сковородке.