– Но Кэрол сказала… – начала Ланна.
– Она солгала. Избил меня – один раз в жизни – ее отец, пока Билл Шорт и Лютер Уилкокс держали меня за руки. Чэд был с ними, тут ничего не скажешь. Но он стоял в стороне и смотрел. Тогда-то Том и сломал мне нос, оставив этот памятный знак. – Он показал на горбинку на своей переносице.
– Так тебя избил Том Ролинз? – Ланна была несколько сбита с толку. – Но почему?
Какое-то время молчание нарушал только звук копыт по твердой земле, скрип кожи и бряцанье уздечек.
Сокол смотрел на гриву своей лошади.
– Он утверждал, что я изнасиловал его дочь.
Ланна не сразу нашлась, что сказать. Ей вспомнилось, как резко он обошелся с нею тогда, в конюшне. И помня об этом, коротко спросила:
– А это так или нет?
Откинув голову, он вдруг рассмеялся, глядя прямо в синее безоблачное небо:
– А ты знаешь, ты первый человек, кто спросил об этом. Том не спрашивал. И остальные тоже. Даже Фолкнер не спросил. – Ланна почувствовала, сколько горечи и чувства несправедливо нанесенной обиды таится в его словах. – Если бы ты спросила меня, переспал ли я с ней, то я бы ответил утвердительно. Но это было так давно, что и говорить уже не стоит.
– И все же она вышла замуж за Чэда, – негромко проговорила Ланна.
– Ей всегда хотелось стать такой же гранд-дамой, как Кэтрин. Насколько мне известно, она блистает в своем кругу, и, наверное, довольна, что ее желание осуществилось.
Упоминание о Кэтрин навело Ланну на другую мысль.
– Твою мать звали Белый Шалфей?
– Да. – Короткий взгляд, скользнувший по ней, означал, что Сокол не мог догадаться, откуда она это узнала.
– Судя по всему, Джон очень любил ее. Сначала я решила, что так на язык навахо переводится имя Кэтрин. Но в тот день, когда пришел Бобби Черный Пес, Кэтрин чуть не задохнулась от приступа ревности. Я случайно услышала, как она рассказывала Кэрол, что Джон прошептал имя твоей матери перед смертью.
Закончив фразу, Ланна почувствовала, как на нее снова наваливается апатия. Легкое возбуждение, которое оживило ее, когда она увидела Сокола, начало проходить.
– Почему тебя так занимает то, что произошло много лет назад?
– Потому что хочу понять, как все случилось и почему, – вздохнула она. – В большом доме со множеством комнат так легко потеряться, если в нем мало света. Любой обрывок сведений – как свет свечи – помогает мне продвигаться вперед, – голос ее стал безжизненным и вялым.
Вытянув руку, Сокол взял ее гнедого под уздцы, объехал Ланну и остановился лицом к ней. Пристально оглядев ее, Сокол недоумевающе спросил:
– Что с тобой? Какая муха тебя укусила? Я вижу, как ты переменилась и ведешь себя совсем по-другому. Если это я обидел тебя, то…