– Ты должен поговорить с ним, – сказала Белый Шалфей. – Ему не нравится быть не таким, как все остальные.
– И тем не менее он другой… и это только начало, – мрачно объявил Фолкнер. Затем он взглянул на жену и улыбнулся.
Но эта улыбка только еще больше встревожила женщину. Белый Шалфей увидела, насколько она неискренна, и тяжелое предчувствие охватило ее.
– Я поговорю с ним, – пообещал мужчина.
Он помахал мальчику рукой, чтобы тот подошел к нему. Тот-Кто-Должен-Идти-Двумя-Путями неохотно направил гнедую лошадь к ограде корраля, где ждал его отец. Белый Шалфей наблюдала, как Смеющиеся Глаза схватил уздечку и придержал лошадь, чтобы сын мог спрыгнуть на землю. Затем она повернулась и вошла в хоган, чтобы начать готовить обед.
Фолкнер повел лошадь в корраль.
– Что это я слышал насчет того, что ты хочешь оставить школу? – спросил он с кажущейся небрежностью, пока мальчик, поднявшись на цыпочки, распускал подпругу.
– Они говорят, что мы бедные, потому что у нас нет овец. Но мы не бедные, и потому должны завести овец, чтобы они все заткнулись. Когда ты купишь овец, я буду присматривать за ними. Я уже достаточно взрослый, – он ни разу не взглянул на отца, избегая его испытующего взгляда.
– И это единственная причина, по которой ты не хочешь ходить в школу?
Вопрос был встречен молчанием.
– Ребята насмехаются над тобой в школе, потому что ты не такой, как они? – спросил мужчина, так и не дождавшись ответа.
– Я не другой. Я такой же, как они.
– Знаешь, сынок, они правы. Ты – другой. И не надо тебе убеждать всех, что ты индеец. Ты ни индеец, ни белый. И в то же время в тебе течет кровь индейцев и кровь белых. Нет ничего плохого в том, чтобы быть не таким, как все…
Мальчик по-прежнему не смотрел на отца.
– Будь тем, кто ты есть, – твердо продолжал мужчина. – Всю твою жизнь индейцы будут ждать от тебя, что ты проявишь себя большим индейцем, чем они сами, а белые – что ты будешь более белым, чем сами белые.
Голубые глаза ребенка хмуро и встревоженно глядели на отца.
– Как же мне быть двумя разными людьми?
– Узнавай все, что можешь, о Людях и узнавай все, что можешь, о белых. Бери от каждой стороны все самое лучшее и самое мудрое, что у них есть, и усваивай это. Ты понял?
Мальчик помолчал в нерешительности, а затем спросил:
– А как я узнаю, что самое мудрое?
– Вот это ты сам должен решать, – грустно улыбнулся Фолкнер. – Я тебе в этом помочь не могу, и мать помочь не может. В этом тебе придется быть одному. – Он, пожалуй, только сейчас по-настоящему начал понимать, как трудно придется сыну, когда тот из мальчика превратится в мужчину. Он посмотрел в сияющее небо над их головами и увидел одинокого сокола, парившего в воздушных струях. – Ты должен стать таким, как этот сокол… одиноким… не рассчитывающим ни на кого, кроме самого себя. И летающим высоко надо всем.