Пока Эйдриан поднимался по лестнице, она слышала, как Фелисити успокаивает ее отца:
– Мы ехали так быстро, как могли. Он очень о ней заботился, мистер Эплгейт.
Эйдриан положил Мэдди на кровать, а прибежавшая Бесс сняла с хозяйки пелерину и шляпу.
– Я приготовлю вам травяного чая, мисс Мэдлин, а потом помогу вам раздеться.
Служанка вышла из комнаты, бросив сердитый взгляд на Эйдриана, словно предупреждая, что мужчине – будь он даже лорд – нечего делать в комнате девушки.
Эйдриан придвинул стул и, сев у кровати, взял руку Мэдди.
– Могу я чем-нибудь помочь?
– Вы и так сделали очень много, – прошептала она.
– Мне больно смотреть, как вы страдаете.
– Это пройдет. Бесс позаботится обо мне, сделает все, что нужно. Спасибо за чудесный день.
– Мне жаль, что он так печально кончился. Если бы вы остались дома…
– Головная боль наступает, когда меняется погода, ей все равно, где я нахожусь.
– Вы уверены, что мы… я… не виноват в том, что так случилось?
Она улыбнулась.
– Я в восторге от того, что у меня будут новые платья, Эйдриан. От новых платьев еще ни у кого не болела голова. – Она рассмеялась бы, но боль была такой сильной, что Мэдди вместо этого поморщилась.
Он вздохнул и замолчал, не отпуская ее руку. Ливень и штормовой ветер барабанили в стекла, а от ударов грома дрожали рамы.
Бесс вернулась с чашкой горячего, пахнувшего какими-то горькими травами чая и холодным компрессом на голову. В ее взгляде виконт прочел приказ – он должен уйти, чтобы ее хозяйка могла переодеться.
– Если я могу что-либо сделать, я в вашем распоряжении, – тихо сказал Эйдриан и, поцеловав Мэдди руку, удалился.
Мэдди удалось улыбнуться, но, когда за ним закрылась дверь, она застонала от боли, а потом с помощью Бесс переоделась в свободную ночную рубашку, легла, положив на лоб компресс, и закрыла глаза. Мэдди старалась думать только о приятных моментах прошедшего дня и вообще о чем угодно, только не о головной боли, накатывавшей на нее волнами.
Утром третьего дня Мэдди проснулась, чувствуя себя такой уставшей, словно работала в одной из многочисленных угольных шахт Йоркшира. Боль в висках еще не прошла окончательно, но самое худшее уже было позади и – если будет угодно Богу – не скоро повторится.
Мэдди просто умирала от голода. За эти дни ей удалось проглотить лишь немного чая и съесть пару сухих тостов. Чувствуя легкое головокружение, она села как раз в тот момент, когда вошла Бесс.
– Ах, мисс Мэдди, как вы? – с надеждой в голосе спросила она.
– Лучше. Голодна и хочется помыться.
– О, как я рада, – просияла Бесс. – Сейчас принесу вам завтрак, а потом теплую воду. Но слишком не торопитесь, мисс, вспомните, как однажды вы упали и поцарапали подбородок.