С бьющимся сердцем и сжатыми от ярости губами, с глазами, полными слез, она открыла дверь и побежала к тому месту, куда исчез кот. Она свистела, звала кота по имени, снова вернулась в дом и вынесла миску с едой, чтобы приманить его. Она стояла и ждала. Но кот не показывался. Не слышно было ответного мурлыканья, никто не терся о холодные босые ноги мокрым боком.
Розмари вернулась в дом, шмыгая носом, и в этот момент ненависть к человеку, который спал наверху, была даже сильнее жалости к животному. Слезы высыхали на покрасневших от холодного воздуха щеках.
Она опустилась на колени и, ломая ногти, кусками оторвала картонку, приговаривая:
– Ну вот, милый. Теперь приходи.
Она вытерла лицо кухонным полотенцем и подождала, пока немного успокоится сердце, потом налила кофе до половины кружки и долила только что вскипевшим молоком. Когда она поднималась по лестнице, готовясь обрушить гнев на безжалостного любовника, у нее дрожали руки.
– Бен, уже одиннадцать.
Он неохотно приоткрыл глаза и взглянул на нее.
Розмари резким тоном спросила:
– Это ты заколотил кошачий лаз?
– Что? – Он протянул руку к кофе, но она не обратила на его жест внимания.
– Я спросила: ты заколотил дверцу для кота?
– Да.
Она с трудом поборола желание выплеснуть кофе прямо в его сонное самодовольное лицо.
Он сел и взял кружку с тумбочки, на которую она ее поставила.
– Почему? – спросила она.
– Этот проклятый кот нагадил в кухне. – Бен торопливо и шумно отхлебнул кофе. – Черт побери! – Кофе расплескался, Бен с размаху шлепнул кружку обратно на тумбочку, залив еще и белое кружево. – Черт возьми, он же как кипяток!
– Я налила горячего молока для разнообразия, – тихо произнесла она, уже испугавшись его внезапной ярости, не сводя глаз от коричневого пятна, которое неумолимо расползалось по белой ткани.
– Какого черта! Ты же знаешь, что я люблю, чтобы молоко было холодным. В чем дело? В Америке научилась?
Она молча глядела на него и наконец проговорила:
– Бен, что случилось? Почему ты так злишься?
– Проклятая безмозглая сука! – Он вскочил с постели, откинув пуховое одеяло с отвратительными кофейными пятнами. Розмари отпрянула, наткнулась на туалетный столик. Бен заметил ее инстинктивное движение.
– Ты что? Я не собираюсь тебя бить.
– Я тебя боюсь.
Некоторое время они молча смотрели друг другу в глаза.
– Мне пора, – наконец сказал Бен.
– Что ты имеешь в виду? – возмутилась она. – Что значит пора? Я всего лишь спросила тебя про кошачий лаз. Что происходит?
– Ну, начинается… – мученически вздохнул он и принялся натягивать джинсы.
В смятении она шагнула к нему.