Катарина испытующе посмотрела на него.
– Ни одного ободряющего слова, даже в этот вечер… – пробормотала она.
Он улыбнулся немного грустной улыбкой.
– Как же ты, должно быть, возненавидела меня! Держу пари, тебе хотелось взять всю свою армию – армию Жанны – и приказать ей уничтожить меня!
Именно так! И вдруг Катарина прозрела. Но даже зная теперь, что все было сделано для ее же блага, простить его было непросто.
– Спектакль… Неужели только он имеет значение? – с горечью спросила она.
– Нет, не только. Но в той жизни, которую ты выбрала, в театре – да, это имеет очень большое значение.
Катарина отвернулась от него.
– Когда вы оставили меня, я почувствовала себя такой… такой потерянной!
– Но ведь ты нашла себя, и я знал, что так и будет. Воцарилась тишина, а потом он с болью произнес:
– А ты думаешь, это было легко для меня? Ты чуть не разбила мне сердце, когда назвала меня чудовищем!
Она обернулась.
– Разбила…
Эхо этого слова замерло у нее на губах. Неужели у него действительно есть сердце, которое можно разбить? Петрак подошел к ней сзади.
– Я хочу еще кое в чем признаться тебе, – сказал он и умолк. У него в душе явно происходила борьба. Впервые Катарина видела его растерянным.
– У тебя природный талант, это было ясно с самого начала. Когда ты входишь в мир персонажа, тебе даже нет нужды играть. В тебя словно вселяется душа этого человека. Сегодня вечером тебе нужно было только оставаться той, кто ты есть – юной деревенской девушкой, которая никогда не знала страсти… за исключением своей любви к Богу.
Он снова сделал паузу. Его губы шевелились, когда он подыскивал нужные слова.
– Я не хотел, чтобы ты изменилась…
Он заколебался, а потом схватил ее за плечо.
– И я знал, что если бы позволил своим чувствам вырваться наружу…
Голос его затих. Он не прижимал ее к себе, а только держал в кольце рук. Это признание ошеломило Катарину. Петрак наклонил голову, его губы легко коснулись ее щеки, и он тихо прибавил:
– Я поклоняюсь тебе точно так же, как самый могущественный из генералов поклоняется Жанне!
Его слова эхом отдались в самых отдаленных уголках ее души, затронув такие струны, о существовании которых она даже не подозревала. Он… ее кумир… предлагал ей самого себя! И тем не менее – а это было замечательнее всего – она ни на секунду не усомнилась, что достойна его! Она, девушка с фермы! Обвив рукой шею Петрака, Катарина запустила пальцы в седую гриву. Его губы прильнули к ее губам. Это был ее первый настоящий поцелуй… Не та неумелая попытка с сыном мельника за амбаром. Сна-чата тихий, нежный, потом внезапно прорвалась вся страсть, которая сдерживалась в течение многих недель и даже лет. Катарина прижалась к нему, шире раскрыла губы, и ее язык без слов говорил о том, как он был нужен ей.