Я оглядываю себя, как зачарованная. Никогда в жизни, даже в детстве, я не была такой грязнущей.
Он намыливает руки, чтобы хорошенько вымыть меня. Я делаю то же самое с ним. Мыльная пена становится темно-серой от сажи.
Его пенис оживает. Взяв в руки гибкий шланг, я споласкиваю водой его пенис и, опираясь на руку Питера, опускаюсь на колени. Я беру в рот его орган. Он отвердевает. Я отстраняюсь, и он выбрасывает струю. Он помогает мне подняться на ноги.
Еще раз хорошенько намылив мое тело – пена уже стала почти белой, – он берет шланг и споласкивает меня. Его очередь опускаться на колени. Его язык выискивает такие чувствительные уголки, о которых я и понятия не имела. На нас низвергаются водные потоки. Его ласки троекратно доводят меня до оргазма.
– Да, такого сексуального приключения мы не забудем никогда, – говорит он, заворачивая меня в банную простыню с эмблемой «Кока-колы».
– Если не повторим в точности, – говорю я.
– Особенно оригинальное раздевание в камине.
Бен сказал Питеру, чтобы он не появлялся в киоске по крайней мере часа два. Я угощаю его кофе с кексами.
Мы болтаем легко и непринужденно, как в первые дни, когда я заглядывала в его киоск, чтобы перекусить салатом с лавашем.
– Извини, что я так ужасно вела себя последнее время, – говорю я.
– Я не выдержал бы, если бы ты была для меня лишь легким флиртом, – говорит он. Его волосы еще влажно поблескивают. – Или, вернее, я попросил бы тебя уйти, поскольку это мой дом. Но нам просто встретилось небольшое затруднение, через которое нужно было пройти. – Он берет последний кусочек кекса и шкрябает вилкой по тарелке, собирая остатки подливки. – Или даже полезно было пройти.
– Я понимаю тебя, – говорю я. Что-то мне хотелось сказать ему, какая-то мысль крутится у меня в голове, но я никак не могу связно сформулировать ее. Она с трудом пробивает себе путь.
– И я понял то, что ты доверяешь мне достаточно, чтобы быть самой собой, – говорит он.
Я киваю. Эта истина согревает меня в печали и в радости. В прошлом. И в настоящем.
Когда он собирается уходить, я вручаю ему пару кексов и баночку подливки для Бена. Я наливаю подливку в баночку из-под арахисового масла – в качестве запоздалого извинения за мой детский проступок.
Звонит телефон.
– Твой ублюдок уже родился?
– Привет, Дэвид. Нет, она еще не родилась.
– Когда-нибудь твоя соплячка возненавидит тебя. Она узнает, какая ее мать шлюха. – Я вовсе не удивилась бы, если бы сейчас из телефонной трубки вдруг вырвалась ядовитая струя.
– Дэвид, тебе пора лечиться. – Я отсоединяюсь от моего мужа.