* * *
С улицы я видела, как он выбрасывает из окна какие-то бумаги и, словно пьяный, вопит на весь двор:
– Эта рукопись
достойна быть издана
лишь в переплете из ветра-а-а!
* * *
Один из листков долетел до меня. Это была моя новая повесть.
* * *
– Ты пишешь гнусный пасквиль!
* * *
На улице пахло дождем и мокрой собачьей шерстью. Достоевский бы написал, что взгляд у меня был тогда нехорош. Раз. Два. Три. Берем себя в руки.
– Что ты орешь, как Джельсомино!
* * *
– Все! С меня хватит! – надрывался Миша. – Можешь убираться к своему Палычу!
* * *
Но убираться мне не пришлось. Когда я на следующий день вернулась из редакции, ни Миши, ни его вещей в доме не было.
Одни пустые полки.
Да ладно, – успокаивала я себя, – подумаешь, муж ушел. Вот если бы дети умерли – тогда другое дело…
* * *
Как говорит папа, иногда в жизни бывают такие моменты, когда, чтобы остаться на месте, нужно бежать в два раза быстрее.
* * *
Мое сознание чисто и прозрачно, как ванна, наполненная водой.
* * *
Ну вот. Облизав толкушку, я наконец-то села ужинать.
Что происходит?..
Сами собой падают и разбиваются чашки…
* * *
Вчера в метро увидела девочку, похожую на Мишу, и чуть не грохнулась в обморок. Боковым зрением мне почудилось, что это он, но это была всего лишь прекрасная незнакомка с очень бледным лицом.
* * *
И я вдруг вспомнила свою приятельницу Нану Виташвили. Она мне как-то: Петровская, так ты – рыжая! (А это у меня на самом деле крашеные темные волосы отросли, а то, что под ними выросло натуральное, яв лечебных целях – каждую неделю хной.) Я говорю: ну да. Не стану же на весь филфак объяснять. А Нана все свое: ах, голубые глаза, рыжие волосы, светлая кожа! Мой любимый ирландский тип! Ты, наверное, никогда не загораешь? А я – вот смотри! – и показывает какие-то белые полосы на загорелом запястье.
– Что это? – говорю.
– Пальцы. Вчера сидели с парнем на бульваре, и он держал меня за руку. Полчаса всего просидели…
«Дикая собака Динго»! Мысль о сходстве сюжетов увлекает меня – и я больше не думаю о Мише.
* * *
Но до сих пор – когда увижу кого-нибудь, хоть чем-то похожего на него, у меня начинает кружиться голова.
* * *
Ни с одним человеком мы не можем по-настоящему расстаться.
* * *
Ми-ша! Где, ты, Ми-ша-а!
* * *
Сама не знаю, зачем набрала его номер.
«Одну минуту», – сказала Мишина мама. Мне было слышно, как они переговариваются у телефона. «Кто это?» – спросил Миша. «Деушка ккая-то звонит…» – небрежно, проглатывая буквы, ответила его мама.
* * *
– Ты страшный человек, – сказал на прощание Миша.
– Почему?
– Для вас, писателей, люди – не больше чем песок истории.