На столе стояла корзина с хлебом, Валя протянул руку, поколебался между румяной рижской горбушкой и маковой булочкой… выбрал булочку. Это же спагетти! – воскликнула я. – Страна, которая ест макароны с хлебом, непобедима, – ответил Валя. Я вспомнила, что видела однажды эту фразу в газетном заголовке.
Весь день меня преследовал гадкий запах. Я словно находилась в облаке отвратительного марева, запах плотной стеной стоял в воздухе, я очень страдала и не могла понять, в чем дело. Решила, пахнет краской для волос: я только что их покрасила. Потом постепенно привыкла, к вечеру почти перестала замечать. Ночью, часов в двенадцать или около того, готовила ужин и сильно обожгла паром запястье. Ожог пришелся на лимфоузел, волдырь величиною со сливу вздулся мгновенно и душераздирающе болел. Чертово харчо! – я бросила в мойку половник, едва не побив тарелки и чашки. Позвонила Вале, попросила привезти водки в качестве анестезии. Валя оказался за городом, обещался не раньше чем через час. Я набрала Валин домашний, и Ляля взяла трубку. Ничего страшного, – сказала она, – сейчас мы тебя вылечим. Йод и крахмал разводишь в теплой воде, получается гадость синего цвета, не пугайся, так и должно быть, – это даже в аптеках продается, называется йодинол. Намажь на ватку и приложи. Завтра все пройдет.
Я приготовила гадость по Лялиному рецепту, желеобразное зелье с темно-синими сгустками, и стала сооружать компресс. И тут меня поразило одно обстоятельство. Адская смесь обладала тем самым запахом, который мерещился – именно что мерещился – мне целый день.
Потом приехал Валя, обозвал однорукимбандитом, мы съели по плошке харчо, выпили по сто граммов «Столичной». Знаешь… сказала я, – и поведала историю про адский запах. Очень странно, произнес Валя, скорее всего, тебе показалось. Я в это не верю. Я верю в физику, а в чертовщину нет.
Однако следующей ночью произошла еще одна история с опережением времени. Стрелки часов показывали три, я собирала компромат на министра, и тут зазвонил мобильный. Я сказала «алло» – но в трубке была пустота. Через минуту опять: я – «алло», там пустота. В такое время мог звонить только Валя; я отключила сеть и набрала его домашний: это ты дозвониться не можешь? Валя был удивлен, потому что действительно сидел в тот момент с мобильным в руке, но номера набрать еще не успел.
Мне этим хотят сказать – что?
Соприкосновения у меня были и раньше. Измученная бессонной ночью, неудобными позами у художников днем, я возвращалась в Сивцев Вражек, едва держась на ногах. У подъездной двери обнаружила, что домофон не работает. Позвонила Вале, попросила спуститься и открыть подъезд изнутри. Пока ждала его, стояла на крыльце и слушала, как во дворе лает собака. Я была словно ватная, в состоянии крайней усталости души и тела. Еще я была безмятежной. Я стояла и слушала лай. Магнитный замок, не дождавшись никаких действий со стороны – Валя, собственно, еще не дошел, – внезапно запищал, выдал сигнал «Ореп», и дверь отомкнулась сама собой. Я заглянула в подъезд и в нескольких метрах увидела спешащего навстречу Валю. Остается предположить, что за пределами утомления начинают работать другие законы. Из пустоты сознания рождается… назовем это словом энергия. Телекинетическая, судя по всему. И эти самые разреженность, опустошенности – так же как и перенапряжение – суть условия ее зарождения.