Наследство (Мопассан) - страница 45

Оба покраснели до ушей, и Кора, растерявшись, пролепетала:

— Кажется, да, сударь.

Врач потирал руки:

— Так я и думал. Так и думал. Я указал вам верное средство, оно всегда помогает, если только нет налицо полной неспособности одного из супругов.

Исследовав Кору, врач объявил:

— Так и есть! Браво!

И он написал на листке бумаги: «Я, нижеподписавшийся, доктор медицины Парижского университета, удостоверяю, что у госпожи Лезабль, урожденной Кашлей, имеются налицо все признаки трехмесячной беременности».

Потом, обратясь к мужу, он спросил:

— А вы? Как легкие? Сердце?

Он выслушал Лезабля и нашел его вполне здоровым.

Радостные и счастливые, окрыленные надеждой, они рука об руку пустились в обратный путь. Но по дороге Леопольда осенила мысль:

— Может быть, лучше, прежде чем идти к нотариусу, обмотать тебе живот полотенцами: это сразу бросится в глаза. Право, так будет лучше; а то он еще может подумать, что мы попросту хотим выгадать время.

Они вернулись домой, и Лезабль сам раздел жену, чтобы приладить ей фальшивый живот. Пытаясь добиться полнейшего правдоподобия, он раз десять перекладывал полотенца и снова отступал на несколько шагов, чтобы проверить, достигнут ли нужный эффект.

Когда он наконец остался доволен полученным результатом, они снова отправились в путь, и Лезабль шагал рядом с женой, словно гордясь ее вздутым животом — свидетельством его мужской силы.

Нотариус встретил супругов благосклонно. Выслушав их объяснения, он пробежал глазами удостоверение врача, и так как Лезабль настойчиво повторял: «Да ведь достаточно на нее посмотреть!» — нотариус окинул взглядом округлившийся живот молодой женщины и, видимо, убедился в истинности этих слов.

Супруги ждали в тревоге. Наконец блюститель закона объявил:

— Вы правы. Родился ли ребенок, или он еще только должен родиться, он живет и, следовательно, существует. Однако исполнение завещания откладывается до того дня, когда ваша супруга разрешится от бремени.

Они вышли из конторы и в порыве безудержной радости поцеловались на лестнице.

VII

С этого счастливого дня трое родичей зажили в полном согласии. Настроение у них было веселое, ровное, благодушное. К Кашлену вернулась его былая жизнерадостность, а Кора окружала мужа нежнейшими заботами. Лезабль тоже стал совсем другим — никогда еще он не был таким приветливым и добродушным.

Маз навещал их реже, чем раньше, и, казалось, ему было теперь не по себе в кругу этой семьи. Принимали его по-прежнему хорошо, но все же с некоторым холодком: ведь счастье эгоистично и обходится без посторонних.