Все обменялись поклонами. Кашлен продолжал:
— Гостиной у нас нет. Это немного стеснительно, но мы обходимся.
Лезабль возразил:
— Но у вас прелестно!
Затем у него отобрали цилиндр, который он держал в руках. И он стал снимать перчатки.
Все сели, молча, через стол, разглядывая гостя; немного погодя Кашлен спросил:
— Начальник еще долго оставался? Я ушел пораньше, чтобы помочь дамам.
Лезабль ответил небрежным тоном:
— Нет. Мы вышли с ним вместе: нам надо было переговорить по поводу брезентов из Бреста; это очень запутанное дело, с ним у нас будет много хлопот.
Кашлен счел нужным осведомить сестру:
— Все трудные дела поступают к господину Лезаблю; он у начальника правая рука.
Старуха, вежливо кивнув, сказала:
— Как же, как же, я слышала о способностях господина Лезабля.
Толкнув коленкой дверь, вошла служанка, высоко, обеими руками неся большую суповую миску.
— Прошу к столу! — пригласил хозяин. — Господин Лезабль, садитесь здесь, между моей сестрой и дочерью. Надеюсь, вы не боитесь дам?
И обед начался.
Лезабль был очень любезен, но с оттенком превосходства, почти снисходительности; он искоса поглядывал на молодую девушку, изумляясь ее свежести и завидному здоровью. Зная о намерении брата, мадмуазель Шарлотта изо всех сил старалась поддержать пустую болтовню, перескакивая с одного предмета на другой. Сияющий Кашлен говорил слишком громко, шутил, подливал гостю вина, купленного час назад в лавчонке на углу,
— Стаканчик бургундского, господин Лезабль. Не стану утверждать, что это высший сорт, но винцо недурное — выдержанное и, во всяком случае, натуральное, за это я ручаюсь. Мы получили его от наших тамошних друзей.
Корали молчала, слегка раскрасневшись и робея от соседства с молодым человеком, мысли которого она угадывала.
Когда подали омара, Сезар объявил:
— Вот с кем я охотно сведу знакомство.
Лезабль, улыбаясь, рассказал, что какой-то писатель назвал омара «кардиналом морей», не подозревая, что омары прежде чем их сварят, бывают черного цвета. Кашлен захохотал во все горло, повторяя:
— Вот забавно! Ха, ха, ха!
Но мадмуазель Шарлотта рассердилась и обиженно сказала:
— Не понимаю, что тут смешного. Этот ваш писатель просто невежа. Я готова понять любую шутку, любую, но высмеивать при мне духовенство не позволю.
Желая понравиться старухе, Лезабль воспользовался случаем, чтобы заявить о своей приверженности католической церкви. Он осудил людей дурного тона, легкомысленно толкующих о великих истинах, и заключил:
— Что касается меня, то я уважаю и почитаю веру наших отцов, в ней я был воспитан и ей останусь предан до конца моих дней