Для Чаттертона предать теперь «U-Who» было все равно, что предать самого себя. Годами он жил и нырял, руководствуясь жестким набором принципов и верой в то, что каждодневный труд, упорство, тщательная подготовка, творческий подход и видение — свойства ныряльщика и мужчины. Он перенес свою жизненную философию на подводное плавание и стал одним из лучших в мире ныряльщиков. Он проникся духом ныряльщиков в жизни во имя достижения благородных целей. Он не мог оставить «U-Who», не разгадав ее тайны.
Для Колера «U-Who» превратилась из места, полного трофеев, в аспект морального долга. Единственный среди ныряльщиков, он считал своей непреложной обязанностью установить имена погибших членов команды субмарины и связаться с их семьями. Так же, как и Чаттертон, он был теперь уверен, что «U-Who» — это «U-869». Но он не мог объявить Нойербургам, или Брандтам, или семье Хоренбурга, что он "вполне уверен", что их братья и сыновья погибли у берегов Нью-Джерси, что «U-869» затонула, "по всей вероятности", в американских водах, а не около берегов Африки. Он тоже отметил в календаре летние дни, когда он снова спустится к «U-Who». Он не оставит больше вопросительных знаков над могилой этих людей, ведь даже будучи мальчишкой, он не мог видеть, как в воде оставляли мертвые тела. Он будет искать бирку или другое неоспоримое доказательство, он даст мертвым покой, а их семьям воздаст достойные почести.
Был еще и последний мотив, который заставлял Чаттертона и Колера вновь идти к «U-Who», — тот, который они обговорили в мельчайших деталях. Они возрождали историю и намеревались сделать все абсолютно правильно. Снова и снова в ходе своих исследований они с изумлением открывали для себя, что историки ошибались, книги грешили против истины, эксперты давали неверные заключения. «U-Who» предоставляла им шанс собственноручно переписать историю. Они сделают это безукоризненно, или им за это вообще лучше не браться.
Весной 1994 года, как только начался сезон погружений, Чаттертон решил прорваться в другие отсеки «U-Who». Предыдущий сезон был для ныряльщиков самым удачным — они достали великолепные трофеи и проникли в еще неисследованные пространства. Но он также завел Чаттертона в тупик, поскольку все доступные отсеки на субмарине были прочесаны несколько раз. Все версии о том, где можно найти опознавательную бирку или маркировку, были опробованы. Чаттертон рисовал схемы на салфетках в кафе, но обнаружил, что они совпадают с теми, что он чертил в 1991 году. Он снова намеревался рассмотреть элементы порядка в случайном нагромождении обломков, но не мог представить себе неисследованные места подлодки, где он мог бы применить свое мастерство. Апрель начал омрачаться для Чаттертона из-за его неспособности составить новый план. Часто ночью, когда жена спала рядом, Чаттертон лежал на спине, глядя в потолок и думая, почему его способность видеть затонувший корабль так, как не могли видеть его другие, подводит именно тогда, когда она ему необходима более всего.