* * *
Утром я собрал Саньку и Угрюмого и сказал:
– Ночью мне звонил информатор и дал наводку на очередной рейд могильщиков новообращенных.
– Ну наконец-то. Странно только, что он позвонил после нашего вчерашнего разговора.
Угрюмый был неисправим. Но даже он не мог испортить мое хорошее настроение.
– Постараюсь доставить груз по назначению в течении пяти дней.
– Что за мода пять дней, – взвился Угрюмый. – Мне нужно планировать кто пойдет на захват, кто нет. Кого я смогу отпустить с дежурства. Мне надо знать где будет происходить операция, приблизительное число людей, время на рекогносцировку. Ты все это выяснил или опять будешь звонить своему информатору? Санек вопросительно посмотрел на меня:
– Действительно, Угрюмый прав.
– Мужики, мой информатор мне поможет. Помощь будет не нужна. Обойдусь своими силами. Я не хочу подставлять своего информатора. Если я в течении пяти дней не приведу народ, то Угрюмый! Все делаем так, как ты скажешь.
И я уставился на Угрюмого своими очень честными глазами. Тот первым отвел глаза пробурчав что-то вроде: «Тебе с такими глазами только в карты передергивать». После чего он ушел, а мы с Саней ещё немного поговорили.
Выйдя на улицу, я полной грудью вдохнул морозный воздух и отправился к Семенычу. Подходя ближе к кочегарке я прошел мимо вольера с собачками. Собачки заволновались и немного полаяли на меня. Дойдя до дверей я постучал и решительно толкнул дверь. Вокруг гудело и шипело. Какие-то манометры, краны, вентили и посреди всего этого великолепия стол с чайником и сушками. Тут же на газете чехонька, истекающая жиром, грубо покромсанный черный хлеб и колотый сахар в блюдце. Сглотнув слюну я, не дожидаясь приглашения Семеныча, сел за стол и, оторвав кусок газеты, сдернул себе одну чехонь, выбрав ту, с какой больше всего натекло жира. Неторопясь больше никуда я стал её чистить. Семеныч, улыбнувшись, крикнул:
– Ленусь, стакан гостю принеси.
Тощенькая девочка (девятнадцать лет, а выглядит лет на пятнадцать) притащила стакан в железнодорожном подстаканнике, налила чай, подвинула ко мне хлеб и сахар и тоже уселась за стол.
Некоторое время я просто насыщался. На меня никто не обращал внимание. Семеныч громко, со всхлипами, дул чай из блюдца; Лена не обращая на меня внимания чистила ПСС на уголке стола. Напившись чаю я отодвинулся от стола и довольно постучал себя по животу.
– Нуте – с? С чем пожаловали гость дорогой? Семеныч, с его приторной любезностью, мог достать кого угодно.
– На разговор я к тебе Семеныч. Хочу внучку твою к делу пристроить. Жалко, такой специалист пропадает.