– И что вы?
– Я отказался, – гордо ответил Гоир, а потом чуть виновато добавил: – Мало предлагали.
Улыбаюсь. Хорошо хоть, признался в жадности: приятно видеть в ллаване человека, а не мундир. Пусть человек плохонький, но свой. Знакомое зло ведь всегда предпочтительнее неизвестного, не так ли?
– Каковы будут ваши действия?
– Поеду в Меннасу и попробую отстоять управу.
– Рассчитываете победить?
Он хотел было продолжить в своём излюбленном духе – воодушевлённо-уверенно, но передумал и промолчал.
– Может быть, можно откупиться? Предложить головной управе часть наших доходов?
– Пробовал. Ещё летом. Но тамошний ллаван не желает прислушиваться к голосу разума.
Скорее, желает заполучить всё, не делясь. Что ж, могу понять подобное поведение. Но оправдать? Вот уж нет! Особенно, когда речь идёт и о моём благополучии тоже.
– Попробуйте ещё. Возможно, за прошедшее время что-то изменилось.
По моему скромному разумению, Гоир просто-напросто возомнил себя незаменимым и влиятельным, перестав налаживать отношения с теми, кто стоит ближе к престолу. Отсюда и все его, а теперь наши беды: нет, чтобы вовремя прогнуться... Прямая, как стержень, спина – не самое необходимо достоинство в лабиринте сводчатых пещер. Вот если бы от меня зависели чьи-то жизни, я бы прогнулся. Наверное. Может быть.
– Изменилось? Да уж, видно, в какую сторону... – Он посопел, потом хлопнул ладонями по столу: – Ладно, поеду! Поиздержусь, конечно, знатно, но поеду.
– А что делать нам?
– А что вы?
Взгляд снова ясный и безмятежный. Конечно, а что «мы»? Разве имеем какое-то значение? Вот за такие переходы ненавижу Гоира всем сердцем: только что казался порядочным и умным человеком, а сейчас снова стал прежней беспринципной сволочью. И ведь не перевоспитаешь: время ушло. Впрочем, меня тоже поздно ломать. Снаружи. Вот изнутри – сколько угодно, но только когда сам этим займусь.
– Нам нужно каким-то образом себя вести.
– Ах, да... Плюньте на этих. Пусть ходят, пусть роются.
– А если всё растащат?
– Не имеют права. Пока что не имеют.
Это я и сам знаю. Но ещё лучше знаю, что иногда возникают обстоятельства, в которых большими правами обладает тот, у кого дубина тяжелее.
Шаги во дворе.
Ветер? Судьба? Входите:
Двери открыты.
Как и на прошлой ювеке, Салим велел нам расходиться пораньше. Наверное, чтобы беспрепятственно копаться в бумагах. Мы не протестовали и покинули управу. После трёхдневья отдохновения тоймены были не расположены кутить, да и некоторая неуверенность Гоира, не сумевшая укрыться от наших взглядов, вселила в сердца беспокойство. Пока ещё тихое и смутное, но не позволяющее полностью отдаваться делу. Какому бы то ни было. Это я в полной мере прочувствовал на себе, когда, вооружившись граблями и метлой, принялся отчищать двор перед домом от следов поздней осени.