Я выгнулся дугой и... проснулся.
Через незашторенное окно на меня смотрела луна. Насмешливая, бледно-жёлтая, идеально-круглая и бесстыдно-нагая. Ни одного облачка на небе: назло мне и моим воспоминаниям ночь выдалась ясной.
Всё тело в холодном поту, простыни, разумеется, тоже: хоть и впитали в себя влагу, но не всю. Уснуть в такой сырости не удастся, поэтому встаю и перестилаю постель, а потом иду на кухню, достаю из шкафа флягу с тёмным тягучим вином и долго сижу, даже не зажигая свечей. Зачем? Света от небесного фонаря хватает с избытком.
Как можно было забыть о приближающемся полнолунии? Наверное, меня ввели в заблуждение облачные ночи, смягчающие влияние ночного светила. Но сегодня облака расступились, позволив луне взойти на небо во всём своём грозном великолепии. И снова мучить меня кошмарами...
Смогу ли забыть, хоть когда-нибудь? Прошло уже почти четырнадцать лет, а краски остались всё такими же яркими. И ощущения не потеряли своей... живости. Я даже снова взглянул на грудь, хотя шрамы, оставленные юностью, давно уже заросли, став совсем незаметными полосками, проступающими на коже только, когда она покрывается загаром. Хорошо, что в тот день мне не дали добраться до собственного горла: хватило бы нескольких движений, чтобы разодрать его, и ни один маг мира не смог бы спасти мою жизнь... Ни один маг. Но вокруг были Заклинатели, а для них нет почти ничего невозможного: уверен, в крайнем случае, до меня снизошла бы сама Сэйдисс, но вовсе не из желания помочь, а потому, что никогда не расстаётся с тем, что принадлежит ей по праву. Потому что любит своих детей. Наверное. Может быть.
***
Под утро небо всё же затянуло тучами, и пошёл снег. Первые слёзы зимы, холодные, пушистые, обжигающие. Они падали на подмёрзшую землю, поджидали подружек, плотнее прижимались друг к другу, и на рассвете (который, надо сказать, в северных землях зимой наступает часам к девяти утра, не раньше) двор и сад сменили одёжку с грязно-бурой на празднично-белую. Я тоже решил внести изменения в свой внешний вид и встречал восход солнца по пути в управу, надвинув на голову капюшон пуховой куртки.
Этот способ утепления, как принято считать, пришёл к нам из эльфийских земель, и в настоящем пуховике верхний слой делается из шёлка, пропитанного особым составом на основе воска, не пропускающим воду. Подкладка, как правило, шерстяная, а между ней и шёлковым верхом набивается утиный пух. Самым тёплым считается пух диких уток дальнего севера, и тамошние жители неплохо обогащаются, поставляя нам «невесомый» товар... Мой пуховик был проще: на верхний слой пошло сукно лишь с добавлением шёлковых волокон, а не цельно-шёлковое, и пропитка не отличалась стойкостью: ещё ранней весной, попав под дождь, я выбрался из-под него с совершенно мокрыми плечами, из чего последовал грустный вывод о необходимости покупки новой куртки. Разумеется, покупка была отложена на осень... И вот уже первые морозы ударили, а благие намерения так и остались намерениями. Как всегда. Ну да ладно: если снег не будет мокрым, куртка не протечёт, и я смогу доходить в ней до следующей весны, тем более что, как только зима наступит по-настоящему, всё равно придётся перелезать в овчинный полушубок...